— Я не заплатил прошлый взнос, и на этот раз будет трудновато.

— Хочешь, я одолжу тебе немного?

— Нет, что ты... Но вот деньги на Стефана...

— Не беспокойся.

Пока Клер открывала старый буфет из дерева каштана, доставала хлеб и колбасу, он пил чай маленькими глотками. Вдруг за ее спиной раздался глухой звук. Кресло опрокинулось. Пьер пытался дойти до туалета. Она поняла, что он сдерживает рвоту. Схватив стоящий в раковине тазик, Клер кинулась к Пьеру, но опоздала. Его сильно вырвало на огонь камина.

— Прости, — сказал он, икая.

Клер обхватила его, стараясь поддержать.

— Ничего, ничего, — проговорил Пьер.

Он сам поставил кресло на ножки и вновь сел. Лицо его было искажено гримасой.

— Тебе надо лечь, — сказала Клер.

— Ночь покажется слишком длинной.

— Может, мне пойти позвонить врачу?

— Нет... Завтра, может быть... Не волнуйся. Ну, съешь что- нибудь... Не сиди голодная из-за меня... У тебя всегда был хороший аппетит.

Клер отрезала себе колбасы, намазала маслом толстый кусок хлеба и приблизилась к огню.

— Когда у тебя это началось?

— Несколько дней назад.

— И ты думаешь, из-за воды?

Клер обернулась, чтобы взглянуть на кран. В поселке был водопровод. Пьер рассказал, что тут на холмике есть источник и из него наполняется большой резервуар. А уж оттуда снабжался водой весь поселок.

— Его надо было бы укрыть сверху, но это дорого... Местные жители все оборудовали сами... Они собираются устроить складчину, чтобы оплатить остальные работы.

— Так ты думаешь, в воду попали химикалии?

— Я не уверен. Возможно, я съел что-нибудь испорченное. Но не помню что... Поэтому я думаю, что из-за воды.

— В поселке есть еще больные?

— В последние дни я никого не вижу. Папаша Пишю, который заходит иногда ко мне в мастерскую, болен... Грипп... Другие — не знаю...

Он попытался закурить, сделал три затяжки, но бросил сигарету в огонь. Клер продолжала есть. Она мазала хлеб паштетом.

— Однако сегодня утром... — начал Пьер.

Его затошнило, и Клер отошла, думая, что вид пищи ему неприятен.

— Нет, не из-за этого. Наоборот, я б с удовольствием поел, но боюсь, вырвет...

— Ты сказал, что сегодня утром?..

— Мясник довольно долго сигналил... Он задержался не дольше пяти минут... Только он и бывает еще. Булочник не заезжает и бакалейщик... Летом они появляются из-за отдыхающих...

— Сколько человек живет здесь зимой?

Он сосчитал по пальцам.

— Со мной — девять. Лишь старики или совсем пожилые. Я просто мальчик... Папаша Пишю говорит, что поселок когда-нибудь вымрет... Молодежь приезжает только летом..,

— И на рождество, может быть?

— Те, у кого есть дети, предпочитают ездить к ним в город... Здесь нет комфорта. Только я один оборудовал туалет и душ в доме. У остальных все это находится в глубине сада... Да еще...

— Странно, что поселок так тесно построен и на повороте... Ведь было достаточно места.

— Когда-то это все принадлежало одному хозяину. Здесь он селил своих испольщиков. Стены ерундовые. Экономили материал и рабочую силу. Затем поместье разделилось на части, а люди продолжали жить по-прежнему.

Какая-то тяжелая машина пыталась пройти поворот. Мотор нетерпеливо фыркал, а шофер, наверное, ругался в кабине. Клер старалась разглядеть что-нибудь в окне, но безуспешно. В тумане едва маячил мутный свет. Наконец грузовик проехал.