— Если вы беспокоитесь о своих обычных комиссионных, то можете не волноваться: я начислю их, как если бы вы урегулировали это дело.

— Черт побери, это рождественская атмосфера наполняет ваше сердце такой добротой?

— А почему бы и нет? — ответил Дардье.

— Отлично, больше я этим не занимаюсь.

Женис в задумчивости повесил трубку и, устроившись в кресле, отпил глоток виски. Если вдруг Клер Руссе примет его предложение, он найдет способ получить страховку. Даже если «подарит» ей два неуплаченных взноса. Над этим стоит подумать.

Но почему Дардье проявил такое великодушие? Они не раз терзали вдовца или вдову задолжавшего клиента. Это был единственный случай, когда шеф ВРН требовал, чтобы он закрыл дело.

Женис налил себе еще виски и задумался над вновь создавшейся ситуацией. Что крылось за этим необычным бескорыстием?

На следующий день рано утром Клер Руссе позвонил некий Антуан Пишю. Это имя показалось ей смутно знакомым, а когда мужчина представился подробней, она вспомнила, где его слышала.

— Мой отец погиб во время пожара в поселке Гийоз, как и ваш муж. Я работаю бухгалтером в Лионе. Думаю, что мы должны организовать союз родственников погибших или что-нибудь в этом роде. Знаете, у меня создалось впечатление, что компания хочет ускользнуть от ответственности, поскольку автоцистерна была украдена, когда стояла на их складе.

— Нефтяная компания?

— Совершенно верно. Я с трудом разыскал вас... Мне сказали, что вы у вашей матери. Дети других погибших согласны на такой союз... Я знаю, что вы собирались разводиться, но вы должны подумать о своем сыне.

Клер молчала. Старик Пишю в течение целого года вынужден был жить в одиночестве, а теперь вот его сын старается получить какую-то выгоду от его смерти. Быть может, это и омерзительно, но Клер пока не хотела делать окончательных выводов.

— Я оставлю вам свой номер телефона... Вы уже начали хлопотать?

— Мой муж еще не похоронен, — сказала она с вызовом.

— Мы хотели организовать коллективные похороны, но я только что узнал, что родители вашего мужа распорядились забрать его тело из Шаламона.

Родители Пьера позвонили накануне, чтобы спросить ее согласия: они хотели похоронить его у себя в деревне в департаменте Сона и Луара.

— Я позвоню вам, — пообещала Клер.

— Позволю себе быть настойчивым, мадам... Эти люди проявляют такую беззастенчивость, что нельзя молчать.

После этого разговора Клер сообщила матери, что уезжает.

— Отправляясь в Сону и Луару, тебе следовало бы одеться по-другому... Вы не были разведены...

— Я еду не в Сону и Луару, а в Гийоз. Пьеру я больше не нужна, и ни к чему лицемерно носить траур.

Перед уходом Клер подошла к кроватке сына и поцеловала его. По дороге она заехала к себе за почтой, но подниматься в квартиру не стала. Сидя в машине, она распечатала письмо, в котором инспекция учебного округа просила ее явиться в тот же день в четырнадцать часов на медицинское обследование в больницу Гранж-Бланш.

«Какая чепуха, — подумала Клер, — ведь я уже делала рентген в начале года...»

Прикинув время, она поняла, что не успеет съездить в Гийоз и вернуться к четырнадцати часам. Но в любом случае надо выяснить, в чем дело. Она хотела позвонить директору школы, ко потом подумала, что он, наверное, уехал на каникулы. К тому же это был малосимпатичный человек. Клер решила, что лучше поехать в инспекцию. Но там ее посылали из одного кабинета в другой, пока одна служащая не соблаговолила объяснить, что медицинская карточка Клер, наверное, утеряна и этим вызвано повторное обследование.