Хэри мрачно усмехнулся.

– Я тоже иногда мечтаю об этом.

– Я не совсем понял… – нахмурился слуга. Хэри сделал еще глоток скотча, чтобы подогреть беседу. Даже пустая болтовня с поклонником лучше, чем размышления наедине с самим собой.

– Кейн и я – не один и тот же человек, понимаешь? Я вырос в Сан-Франциско, а Кейн – порождение Поднебесья. Его воспитал вольноотпущенник-паткан, кузнец и коновал. Когда мне было двенадцать, я был форточником, потому что еще не дорос до грабителя; Кейна в этом же возрасте продали работорговцу из Липке, потому что его семья умирала во время Великого Голода.

– Но это же вроде игры, да?

Хэри пожал плечами и сел на камни, устраиваясь поудобнее.

– Когда я нахожусь в Поднебесье, в облике Кейна, все вокруг кажется мне довольно реальным. Я специально учился верить в это. Поднебесье совсем не похоже на наш мир. Кейн может делать то, что мне недоступно; он не чародей, но принцип примерно тот же. Он быстрее, сильнее, безжалостнее меня, хотя, может быть, и не настолько умен. Это такая магия – воображением и силой воли ты заставляешь себя верить.

– Так действует магия, да? Я хочу сказать, что не совсем ее понимаю, но вы…

– Я тоже не понимаю, – кисло признался Хэри. – Все чародеи сумасшедшие. Как бы силой воли они способны создавать галлюцинации. А впрочем, не знаю. Сыграй как-нибудь за одного из них – поймешь, что у них в голове куча тараканов.

– Но тогда… – хихикнул слуга, – зачем же вы женились на чародейке?

И вот так всегда – разговор возвращается к Шенне. Хэри опорожнил бокал и незаметным движением запястья швырнул его через бассейн на камни. Бокал разлетелся блестящими брызгами, засверкавшими в радужных каплях водопада. Хэри взглянул на слугу и увидел на его лице испуг.

– Прибрал бы, пока хозяин не пришел.

– Господи, Кейн, я не хотел…

– Забудь, – сказал Хэри, ложась на камни и закрывая глаза локтем. – Иди и прибери.

В сознание нагло ворвались завершающие эпизоды «Слуги Империи». Он почти чувствовал у себя под головой колени Шенны, почти вдыхал запах ее кожи, почти слышал, как она шепчет, что любит его и что он должен жить.

Самым счастливым воспоминанием, которое явилось ему, лежащему на камнях у бассейна Вило, была картина, когда он лежал на склизких булыжниках узкой улочки Анханы и истекал кровью.

Его разбудила упавшая на лицо тень. Сердце подпрыгнуло, и он начал подниматься, прикрывая глаза от солнца, не дыша…

В лучах солнца над ним стоял Вило.

– Я отправляюсь во Фриско. Поехали, Хэри, подброшу тебя домой.

«Роллс-ройс» Вило немного накренился, въехав в зону служебного транспорта. Бизнесмен отстегнул страховочный ремень пилота, вошел в салон и налил себе солидную порцию «Метакси». Одним глотком выпил треть бокала и уселся на маленький диванчик, касавшийся углом софы, на которой сидел Майклсон.

– Хэри, я хочу получить тебя назад вместе с Шенной, – без обиняков заявил Вило.

Только благодаря многолетнему общению с начальством Хэри умудрился сохранить непроницаемое выражение лица. Он, жаждал этого, однако боль в груди подсказывала, что он никогда не будет к этому готов.