Хэри медленно встал. Посткейневский синдром вызывал ощущение отсутствия в теле костей, и понадобились немалые усилия, чтобы побороть головокружение. Однако в голосе его послышались угрожающие нотки, а во тьме очей появился присущий Кейну опасный блеск.

Он приподнял край куртки и продемонстрировал окружающим коричневые шрамы у левого ребра – один на животе, другой на спине, там, где три года назад его пронзил меч стражника.

– Видите? Хотите потрогать? Так кто здесь лучше знает? Вы?

– Господи, Хэри, не будь такой сволочью. – Вило взмахнул сигарой в сторону служащей. – Не обращайте внимания. Он всегда такой, не только с вами.

– Говорю вам, – монотонно повторил Хэри, – это их рук дело. Если бы меч, задев ребро, причинил такую же боль, какая бывает в реальности, меня бы парализовало на несколько секунд. При такой боли можно только стонать, или визжать, или корчиться, или выходить из игры. Этот чертов стражник уже нацелился мне в горло. Верно?

Он вытянул руку в сторону Вило.

– Вы хотите сделать вложение в патентованную технику – это ваш бизнес. Но вряд ли вам захочется связываться с недоумками, не способными даже настроить виртуальный шлем.

Вило крякнул.

– Инвестирование тут ни при чем. Я собираюсь просто-напросто купить эту штуковину, Хэри. Этот прототип никому не известен. Даже такой гигант, как «Моторола», не станет выбрасывать на рынок технику, копирующую работу Студии. Мне только хотелось бы иметь собственный комплект, чтобы я мог развлекаться в свободное время, не тратя по нескольку недель на виртуальную кабину.

– Понятно, Делайте как знаете.

– Хэри… – снисходительно проронил Вило, снова беря в зубы сигару. – Твое отношение…

После слов Вило наступила тишина, по спинам присутствующих пробежал холодок. Служащая обменялась мимолетным взглядом с ассистентом – никто даже не шелохнулся. Вило мягко кивнул в сторону представителей компании, словно говоря Хэри: «Веди себя по-дружески, сынок».

Майклсон пожал плечами.

– Извини, Вило, – пробормотал он, – я не в духе. Но, с твоего позволения, я хотел бы задать еще один вопрос.

Вило величественно взмахнул рукой, и Хэри обратился к служащей «Моторолы»:

– Те сцены, что проигрывает это ваше кресло, далеки от стандартных записей Студии. В стандартных записях не ощущается запах, прикосновение или боль. К тому же я сомневаюсь, что ваши индукторы могут отслеживать нейрохимический канал, компенсировать запаздывание, дозировку и прочее тому подобное. Вы получаете записи незаконным путем, не так ли?

Лицо служащей озарилось первоклассной дежурной улыбкой.

– Боюсь, я не смогу дать вам ответ, – пропела она. – Однако в контракте отмечено, что мистер Вило получает записи, подходящие к этому оборудованию.

– Довольно, – с отвращением произнес Хэри, снова апеллируя к Вило. – Смотри, в чем тут дело. Эти кретины связались с еще одним идиотом из лабораторий Студии, и тот снабжает их незаконными записями. Во-первых, это означает, что записи скорее всего окажутся полнометражными. Двухнедельное Приключение будет продолжаться в этом кресле ровно две недели, как если бы вы лежали на виртуальном ложе в Кавеа, только еще хуже. У этого кресла нет тактильных рецепторов, приличных схем и системы подачи пищи. Во-вторых, вас постоянно будут снабжать незаконными записями. Их станут делать регулярно, и в один прекрасный день этот идиот попадется. Перед тем как его киборгизируют и переведут в работяги, полицейские Студии узнают обо всех его связях и предоставят информацию своим приятелям из правительства. А это вам не вежливые ребята из Социальной полиции, которые стучатся, прежде чем войти. Тогда возникнет вопрос уже не о техническом вмешательстве, а о нарушении прав на интеллектуальную собственность и авторское право. Вы очутитесь в Социальной полиции. Сомневаюсь, что даже вам, бизнесмену, захочется поближе познакомиться с Сопи.