- Ничего, – признался я. – Вообще ничего. Тогда в первый раз и стало подозрительно.

Пятнашка покачала головой и задумалась на несколько секунд.

- Да, этим мы ничего не сможем сделать – уйти бы живыми…

Дверь штаба отворилась, и с улицы вошёл Хохо.

- Пятнашка, там твои оглоеды дурью маются. Займи их чем-нибудь! – радостно сообщил он и только потом заметил наше настроение. – О чём грустим? Нам не заплатят последнее жалование?

- Нам готовы его оплатить в тройном размере, – хмуро успокоила его Пятнашка.

- Ну… Тогда нас проклянут после нашего отъезда? Назначат награду за наши головы? – предположил Хохо.

- Нам дадут хорошие рекомендации, – не согласилась девушка. – Но только если мы останемся ещё на полгода.

- Так давайте останемся! – предложил наш десятник и по совместительству казначей.

- Мы боимся, что… задержавшись, нам придётся остаться тут очень надолго, – объяснил я.

- Надолго – это насколько? – уточнил Хохо.

- Навсегда, – пояснил я. – И не нужны нам тогда будут благодарности и деньги.

- Собираю наших? – на мгновение задумавшись, предложил Хохо.

- Давай, времени-то мало, – кивнула Пятнашка.

Десятники выслушали наш рассказ молча и не прерывая. И только когда я закончил высказывать свои соображения – начали задавать вопросы. И, как и ожидалось, все готовы были остаться.

- Ты сам посуди, Шрам, – сказал Ша-арми (для меня навеки «бывший Шасть»). – Ваши с Пятнашкой подозрения – только подозрения. Да, нагнули вас там знатно, но ведь в результате мы вроде как остаёмся не в обиде?

- Слишком это всё вкусно звучит, – я покачал головой. – Тройная оплата, благодарность…

- Ну ты и сам считаешь, что мы ему нужнее, – заметил Эр-нори. – Да и вообще… Слушай, можно даже на вэри начать копить!

Я хмуро глянул на него, вспоминая, как ещё будучи Кривым, он уже спешил подняться по общественной лестнице. Эр-но… Да ладно, Кривой, видимо, вспомнил о том же – поэтому смутился и пожал плечами.

- Ну как знаете, – пошёл он на попятную. – Но разве мы и так не рискуем?

- Да как нас вообще могут использовать так, чтобы нам навредить? – спросил Ша-арми. – Какие у вас есть предположения по этому поводу?

- Никаких нет, – ответила ему Пятнашка. – Что это меняет?

- Меняет всё! – возразил Ша-арми. – Может, они просто на нас взвалят кучу работы, а потом отпустят. А может, будут посылать на особо опасные задания… Хотя в Линге всё опасно. Но заставить нас идти на самоубийство они, не смогут. Шрам, что тебе этот мудрец тогда сказал?

- Соксон сейчас в таком же положении, что и мы, – задумчиво ответил я. – Тоже поверил им. Да и в посёлке он не постоянно.

- Всё равно не вижу, что они нам такого неприятного могут сделать, – возразил Ша-арми. – Контракт я читал. Гнать на убой нас не могут. На любой выход нам дают защитные амулеты. Разряжаются они за несколько часов, если на нас нападают, или за сутки использования – если обходится без нападений. После этого мы спокойно возвращаемся за новыми.

- Да могут-то они много, – вздохнул Нож, глянул на нас с Пятнашкой и снова вздохнул. – Я вам верю… Понимаю, что вы, наверно, оба правы. Ты, Пятнашка, не раз пятой точкой чувствовала неприятности. Шрам вообще тварей мудрости истребляет… Но… а как иначе-то? Откажемся от их предложения, получим очень плохую пометку мудрым письмом и после этого – всё. Забудьте о вэри, забудьте о нормальных заказах. И ладно мы – каждому бойцу в сотне такое же припишут.