— Демон, да что с тобой? — все-таки не выдержал и вспылил, но в ответ услышал лишь сухо:

— Отвали.

И так два месяца подряд, чтоб его черти слопали. Вот нахрена, спрашивается, так сильно убиваться? Зачем бередить себе душу и рвать сердце на части? Ни разу за все время Демьян не заговорил о Маше. Просто молчал, уходил в себя или, как сейчас, бросал безразличное “отвали”.

— Она завтра уезжает, — аккуратно произнес Карим, не называя имен. Но Демон понял. И даже ухмыльнулся.

— Мне все равно, — откинулся на спинку кресла, массируя бедро и кривясь. — Честно говоря, я думал, что она давно свалила.

Маша. Снова она. И так второй день к ряду снится, а тут еще Бес добивает. Вот нахрена, спрашивается, в душу лезть? Каждый считает своим долгом поддержать, только вот кто просит ковырять незажившую рану? И так тошно, еще и друзья добивают. Вроде как переживают, и это понятно, только легче почему-то не становится.

— Ты бы не горячился…

— Бес, отвали, а? — Демьян вспылил, а так хотел сдержаться. Показать всем, что ему безразлично, но воспоминания о ней слишком сильно давили на оголенные нервы. — Тебе дорогу показать, куда идти, или сам найдешь?

Бес молчал. Скрипел зубами и собирался с силами, чтобы признаться. Больше не мог смотреть, как его лучший друг мучается. В каждом слове — горечь потери. В каждом взгляде — новая и более сильная боль. Невидимыми нитями оплела, не давая никак вырваться наружу.

А все из-за него, Карима Бестужева. Хотел оградить Демьяна от проблем и не смог. До сих пор винит себя — как же он мог-то пропустить тот момент, когда Ящуру передали пистолет. И этот дебил выстрелил, попав Демьяну в бедро. А он, Бес, мать его, не успел. Прикрыл бы, сам получив пулю — наверное, это и есть расплата за все его грехи.

Потерять Демона он не мог, но сейчас, кажется, терял.

Бес должен переступить через себя и признаться. Сложно, но по-другому грехи не искупить, как бы он ни старался.

— Долго страдать будешь? — Карим все-таки решился, хотя прекрасно понимал, чем может закончиться этот разговор.

Потерей друга. Близкого человека. Но лучше так, чем смотреть, как его душа с каждым днем постепенно умирает. Да и похрен, если пошлет, лишь бы больше не видеть скорби на его лице.

— Вот чё ты ко мне докопался, а? — Демьян впился взглядом, но эмоций на лице по-прежнему не было. — Я ей нахрен не сдался, понимаешь? Когда было все в порядке, у нас вроде как любовь, а потом, — парень закрыл глаза и глубоко вздохнул, — никому не нужен калека.

— Нужен, Демон, нужен, — Карим провоцировал, так как хотел увидеть эмоции на лице друга. Иначе не выведешь его из того состояния полной апатии и безразличия, куда Демон сам себя загнал.

— Да она ни разу не пришла ко мне в больницу! — вспылил, подаваясь корпусом вперед и игнорируя новую порцию боли.

Наконец-то хоть что-то. Бес усмехнулся и спокойно произнес:

— Почему же, пришла.

— Не понял, — Демьян нахмурился, пристально сканируя друга.

— Она рвалась на ринг, как разъяренная тигрица, а после и в скорую, — отвечал пристальным взглядом глаза в глаза. — Еле оттянули твою строптивую мышку.