Впоследствии было установлено, что две девушки, состоявшие в организации "Эль Фатах", пользуясь поддельными документами, поступили в университет и ежедневно проносили в кампус небольшие порции взрывчатки, пока не накопили ее достаточно. Оставив сумку с часовым механизмом под столом, террористки вышли и благополучно скрылись. Неделю спустя они по телевидению Дамаска хвастались своим успехом.

Пока же, однако, никто не мог объяснить причины взрыва, этого ужасного всплеска насилия. Он казался бесцельным и в то же время был устрашающе эффективен, как природные катастрофы. Уцелевшие работали в лихорадочной спешке, чтобы помочь раненым и вытащить из-под обломков останки погибших.

Их положили в ряд под цветущими деревьями и накрыли простынями, взятыми в ближайшем общежитии. Длинный аккуратный ряд укрытых белым тел – Дэвид знал, что это воспоминание останется с ним навсегда.

Прибыли медики, сирены "скорой помощи" ревели, вспыхивали мигалки; убирали жатву смерти. Полиция уже огородила место взрыва, когда Дэвид и Дебра рука об руку пошли к оставленному на стоянке "мерседесу". Оба были в пыли и крови, измучены зрелищем и криками боли. Они молча поехали на улицу Малик, смыли под душем пыль и кровь. Дебра замочила мундир Дэвида в холодной воде, чтобы отстирать. Потом сварила кофе, и они пили его, сидя рядом на медной кровати.

– Так много хорошего и сильного умерло сегодня вечером, – сказала Дебра.

– Смерть – не самое худшее. Смерть естественна, это логическое завершение бытия. Разбитая и разорванная, но еще живая плоть – вот что ужасно. В смерти есть достоинство, но искалеченные – это непристойно.

Она почти со страхом взглянула на него.

– Это жестоко, Дэвид.

– В Африке есть прекрасное свирепое животное. Черная антилопа. Они держатся стадами по сотне и больше, но когда одну антилопу ранит выстрелом охотник или искалечит лев, самец-вожак рогами прогоняет ее из стада. Помню, когда отец рассказывал мне об этом, он добавил, что победитель должен сторониться побежденных – несчастье заразительно.

– Боже, Дэвид, какой жестокий взгляд на жизнь.

– Может быть, – согласился Дэвид, – но, видишь ли, жизнь вообще жестока.

Потом они любили друг друга, впервые за все это время с ноткой отчаяния, словно перед расставанием им напомнили об их смертности.

Утром Дэвид отправился в эскадрилью, а Дебра заперла квартиру на улице Малик.

Ежедневно в течение семнадцати дней Дэвид совершал по два, а иногда и по три вылета. По вечерам, если не нужно было лететь на ночной перехват, слушал лекции, смотрел учебные фильмы, а после этого оставались силы только на быстрый ужин и сон.

Полковник Дофин, однажды полетел с Дэвидом. Это был маленький человек со свободными манерами и быстрыми проницательными глазами. Он быстро выносил суждения.

С первого же дня Дэвид и Джо летали вместе, и Дэвид занял в подземном бункере, где дежурили экипажи, шкафчик рядом со шкафчиком Джо.

За эти семнадцать дней дружба между ними окончательно окрепла. Нетерпеливость и порывистость Дэвида отлично уравновешивала абсолютная надежность Джо.