К счастью, эта неожиданная стычка с солдатами сената при участии его друга, устроенная по инициативе Федора, сошла обоим с рук довольно легко. Федору удалось значительно потрепать гарнизон крепости и почти разбить отряд нападавших. Поэтому Гасдрубал, давно собиравшийся предпринять новый штурм, лишь легка пожурил нетерпеливых военачальников и солдат. Он понимал, что сидеть без дела под стенами гораздо труднее, чем воевать, но также отчетливо понимал, что взять Карфаген с наскока еще никому не удавалось. Слишком давно он служил этому городу. Тут нужна была военная хитрость, и Федор намекнул ему, что у него есть одна идея, которая может помочь делу.

— Как бы сильно не приказывал сенат охранять стены, лазейка всегда найдется, — произнес Чайка, также пригубив вино из раззолоченной чаши, — я в этом уверен. А кроме того, за городскими стенами немало недовольных. Мне доносят лазутчики, что сенат нервничает. Приказано казнить любого, только за то, что он просто произносит ваше имя.

Гасдрубал усмехнулся.

— Сенат так меня боится? Впрочем, ты прав, мне тоже доносили об этом. А еще о том, что далеко не всем, кто еще держит сторону сената, нравится, что в городе расквартирован римский гарнизон. Ненавидеть меня, еще не значит любить римлян. А теперь им приходится это делать.

— Вот именно, — кивнул Чайка, чуть наклоняясь к столу, так что блики от свечей заиграли на его кирасе, и переходя на полушепот, словно его слова мог услышать кто-то, кроме единственного собеседника, — засевшим в городе карфагенянам все еще приходится делать сложный выбор: кому служить. И, я уверен, далеко не все, кто оказался за стенами так уж ненавидят нас. Многие оказались там поневоле.

— Военачальники сделали свой выбор, — наклонил голову Гасдрубал, — теперь все, кто держит сторону сената, враги Баркидов.

— Это так. Но если говорить о кварталах бедноты, купцов или ремесленников, а они составляют основное население этого города, — настоял на своем Федор, — то им никто не предлагал никакого выбора. А если бы предложил, то, мне думается, ответ мог бы удивить сенат. Это мощная сила и ее недовольство только растет. Мы можем использовать ее, приблизив победу.

— Уж не собрался ли ты освободить рабов? — усмехнулся Гасдрубал, снова откидываясь в кресле с высокой спинкой, и нахмуривая свои черные брови, — боюсь, мы к этому еще не готовы. Ты уже и так достаточно нашумел на юге, когда продвигался со своей армией ко мне навстречу.

— Да, я сжег немало поместий сенаторов и распустил их рабов и слуг, — подтвердил Федор, вспоминая свои «революционные» действия, — но это было необходимо. Так мы подорвали власть сенаторов в этих районах. Стоит пообещать народу то, что ему нужно, и он пойдет за нами.

— Может быть, — нехотя согласился Гасдрубал, смерив Чайку взглядом, в котором можно было прочесть озабоченность тем, что Федор слишком много на себя брал, — но не стоит увлекаться этими обещаниями. Сейчас уже не та ситуация. Город мы должны взять, но рабы останутся рабами, кому бы они ни служили. Нельзя обещать им свободу.