– Да, вы плохо работаете!..
На лице ее не просто удовлетворение – удовольствие. Осанка, взгляд! Она величественно разворачивается, и они уходят. Мне почему-то казалось, что Михаилу Сергеевичу должно быть неудобно за супругу.
Те общались при мне просто, как муж с женой, как люди.
– Леня, ты…
– Витя, ты… Эти:
– Михаил Сергеевич, вы…
– Раиса Максимовна, вы… Как на сцене.
Сказал вот, что каждый новый Генеральный топчет или, скажем мягче, развенчивает предшественника, и слышу упрек: ну, уж Горбачев-то как раз обошелся без особых нападок.
А разве обязательно нападать в открытую – при нашей-то системе?
…Мы проезжали по Кутузовскому проспекту. На фасаде дома, где жил Брежнев, была приделана маленькая полочка. Каждый раз на ней лежали свежие цветы. Везуутром Михаила Сергеевича на работу – цветы. С работы – цветы. Он прямо в машине снял телефонную трубку и позвонил Плеханову.
– Ты проезжаешь мимо дома двадцать шесть? Полочку эту на фасаде видел?
Он даже не просил убрать ее. Просто поинтересовался: видел?
На другой день и все остальные дни, месяцы и годы не было ни полочки, ни цветов.
Одного этого звонка было достаточно, чтобы автоматически заработала система.
Всем памятно шумное расследование относительно министра внутренних дел Щелокова и его заместителя Чурбанова. Щелоковы – и муж, и жена – покончили самоубийством, Чурбанов уже успел отбыть наказание. Я не имею права не верить следствию – возможно, виновны оба. Но ведь надо было раскручивать цепочку до конца – тысячи чиновников разного уровня были втянуты в преступные связи. Ограничились же практически этими двумя личностями, потому что они – из ближайшего окружения бывшего Генерального: один – давний сослуживец, еще со времен Молдавии, другой – член семьи.
Невольно вспоминается «дело Соколова» – директора Елисеевского магазина, главного гастронома Москвы. Судили его в срочном порядке и также срочно расстреляли, оборвав нити, которые шли от него к высокопоставленным лицам. Так было всегда: выбирают какое-то одно лицо, одиозную фигуру, на которой и замыкают все грехи.
Когда истерия вокруг личности Брежнева достигла вершины – все было, от анекдотов и эстрадных пародий до обвинений в уголовных преступлениях, – тогда я увидел на телеэкране знакомое лицо Андрея Брежнева. Молодой человек, красивый, грустный.
– Я свою фамилию менять не буду, – ответил он тележурналисту.
Мне рассказывали, что он вырос порядочным человеком, и я очень рад за него.
«Горбачеву – ура!»
Снова все то же, все так же. Те же кабинеты – в Кремле и на Старой площади. Тот же социалистический выбор, хула капиталистического строя. Большие, но призрачные планы, обещания светлого будущего, которое обязательно наступит. Все та же лексика, но с новым бесконечным рефреном: «Перестройка, перестройка, перестройка…»
Все те же красочные парады с сотнями собственных портретов. И на Мавзолее ничего не изменилось – подать очки, пригласить кого-то из гостей. Стол, стулья, буфет, официантки, горячее вино. Вот Раиса Максимовна вместе с женой премьера Николая Рыжкова Людмилой Сергеевной, кажется, замерзли, вместе дружно спускаются вниз.