Горбачев боролся с привилегиями. На моей памяти все лидеры государства боролись с привилегиями.

Один Брежнев не боролся.

До него этим пытался заниматься Хрущев, после него – Горбачев. Но почему же ни тот, ни другой не преуспели в этом благородном деле? Они боролись со следствием, а не с причиной. Причина же – в системе, которую почему-то назвали социалистической. Если это был социализм, то до неузнаваемости изуродованный, обезображенный, а будь он истинный, хочется верить, что жили бы мы иначе. Я думаю, что даже людям разуверившимся не надо поносить социализм: мы в нем не жили и не знаем, что это такое.

Вторая причина – всякое благородное дело надо начинать с себя. Я не помню, чтобы во времена выдающихся решений пленумов, съездов, пламенных призывов партии и т. д. на целину, на БАМ, на другие великие стройки коммунизма, на афганскую войну, на все прочие трудовые и ратные подвиги отправлялись бы дети тех, кто к этим подвигам призывал.

Борьба с привилегиями – то же самое.

Не знаю, насколько Хрущев был искренен, когда стал отбирать у высоких чиновников «излишки» служебных машин, «конфисковал» в пользу «народа» несколько привилегированных дач и санаториев. По существу, он просто ликвидировал эти санатории, они зачахли, потому что лишились финансовой поддержки правительства, материально-технической базы, опытные врачи ушли в другие, престижные лечебные заведения. Очень легко оказалось сделать популярный жест и куда труднее действительно озаботиться здоровьем народа.

С Горбачевым все яснее. Вначале он доказывал, что никаких привилегий не существует. Телезрителям памятна его беседа в кулуарах Дворца съездов во время перерыва заседаний съезда народных депутатов.

– А какие у нас привилегии? – с недоумением и пафосом спрашивал он.

– Никаких, – дружно поддержали его окружавшие депутаты, такие же партийные функционеры с мест, Горбачевы в миниатюре, с соответствующими лее – по нисходящей – привилегиями.

– Поликлиники, санатории, – продолжал Михаил Сергеевич, – они есть и у других ведомств. Например, на автозаводе Лихачева – замечательная поликлиника. Какая же это привилегия?

Все собеседники единогласно согласились, что у них всех единственная привилегия – работать по двадцать четыре часа в сутки.

Резонанс от этой исповеди был достаточно велик. Тут же, на первой волне борьбы со всяческими льготами, премьер-министр Николай Иванович Рыжков потребовал сделать продовольственные заказы своего аппарата такими же, как… на заводе имени Лихачева. И что же? На другой день на ЗИЛе улучшился ассортимент заказов. Думаю, что порыв премьер-министра был неподдельным, но, повторяю, нельзя избавиться от следствия, не устранив причин.

И опять же – пусть, но сделайте же прежде хоть что-то для собственного народа, хоть немного облегчите его многострадальную судьбу, потом – себе.

Мне кажется, изменился лишь вид привилегий и способ получения. Впрочем, прежние прямые пути тоже остались. Я имею в виду нашумевшую историю с квартирой для Леонида Ильича Брежнева на улице Щусева. Огромная жилая крепость стала почти легендарной не в те времена, что было бы естественно, а в нынешние, демократические, когда в эту квартиру наконец вселились.