И парни встретили мое возвращение гораздо более спокойно, чем раньше. Видимо, тоже поняли, что монстру такие «зависания» как слону дробина. Быстро ввели меня в курс дела. А потом перешли к главному.

— … По данным группы Битраи, во втором секторе осталось не больше одной колонии кого-то из противостоящих сторон. И около сорока миров, где еще не установлено блокирующей аппаратуры. При среднем темпе это дней десять работы. Ну, еще неделя на поиск и обнаружение колонии. После чего можно включать общую блокировку сектора.

— И?..

— И тогда надо ставить вопрос о завершении работ. Сектор закрыт. Наша Земля и Годиан в полной безопасности. Никто не пробьет блокировку. В общем, мы можем возвращаться к мирной жизни.

— Да, можем.

— Остается одни вопрос. Твой, Артур. Понимаешь?

— Да…

— Тебе надо определяться с Миленой. Либо ты забираешь ее с собой, либо…

— Что — либо?

— Это решать тебе. Брать ее с собой, или оставлять, или что-то еще… Но решать достаточно быстро. У тебя в запасе не так много времени. Держать сектор открытым дальше опасно.

— Знаю.

— А раз знаешь — думай.

Сергей сделал паузу и посмотрел на меня.

— Думай. Будет нужна наша помощь — скажи. Все, вплоть до похищения.

Он чуть дернул уголком губ, показывая улыбку, но я на этот счет не обманывался. При случае Серега и парни украдут дочь президента Америки, если будут знать, что она мне нужна. И никакого преувеличения. Новые возможности дают шанс проворачивать и не такие комбинации…

— Благодарю, буду думать…

— Есть еще один повод ускорить процесс принятия решения. Битрая тебе не сказал?

— О сбоях?

— Да.

— Сказал. И добавил, что причину сбоев не может определить. Снова что-то из запредельного…

— Это плохой симптом. Если уж Битрая не знает, то последствия могут быть непредсказуемыми.

— Знаю…

— В общем, решай.

И сдержанный, маловпечатлительный, невозмутимый обычно Серега положил мне руку на плечо, сжал пальцы. Скупая улыбка осветила его лицо.

Я незаметно вздохнул и встал следом за ним с дивана. Он прав, надо решать. Знать бы только, как и что? Хоть у монстра спрашивай…

Самое плохое настроение у нее обычно бывало по утрам. Потому что после ночи она усиленно пыталась вспомнить сон, но ничего хорошего из этого не выходило. Нет, часть сна она помнила вполне отчетливо, но вот другая часть так и была скрыта завесой.

Милена понимала, что скрытая часть как раз и есть главная, но поделать с памятью ничего не могла. Он этого злилась на себя и до самого завтрака ходила недовольная.

Последние дни к недовольству прибавилось раздражение от самого пансионата. Нельзя же вечно здесь сидеть! Врачи твердят, что она здорова, так почему не выписывают? Она взрослый человек и должна работать. Не сидеть же вечно у отца на шее. А память… Ну что ж, проживет как-нибудь и без заблокированного куска воспоминаний. Не настолько же он огромен. Главное она помнит, остальное либо всплывет в последующем, либо вообще не всплывет.

Морозов обещал выписать ее через неделю, когда подойдет срок окончания курса лечения. Главврач уверял, что у Милены пройдут все даже малейшие последствия ранения и контузии. Отец, который звонил ей через день, поддерживал врача, просил подождать. А еще пообещал помочь с работой.