Он энергичнее заработал руками, и Дикерсон неожиданно обернулся. Мокрые волосы прилипли к черепу. В руке тускло поблескивал револьвер.

– Держись от меня подальше! – заорал он, но тут же набрал в рот воды и закашлялся. – Говорю тебе, отвали, Хант, если не хочешь поймать маслину.

– Послушай, Дикерсон, – громко отозвался Рамзи, стараясь держать в узде свою ярость, – тебе не видать Эммы как своих ушей! В полиции и ФБР есть твои фото, и отдан приказ стрелять на поражение, едва ты покажешься. Больше ты не станешь истязать детей! Лучше сдавайся! Все кончено. – Он схватился за сваю, до того покрывшуюся слизью, что рука соскользнула. – Ну же, Дикерсон, без глупостей! Ты пойман!

– Ложь! Все ложь! Никто не знает, какой я на самом деле! Я ничуть не хуже этих проклятых визажистов!

И гримироваться умею, дай Бог каждому! Девчонка видела Клинтона!

– Но тогда на пляже ты был без грима! И Эмма прекрасно тебя описала! Ты не вчера родился! На тебя заведено целое досье, со снимками, отпечатками пальцев и тому подобным! Кстати, Рул Шейкер знал, что ты педофил, когда нанимал тебя украсть Эмму?

– Я в жизни его не видел! Со мной договаривался кто-то из его людей. Все твердил, чтобы я пальцем не касался девчонки, что она должна вернуться к матери, после того как ее отец договорится с Шейкером. Я, ясное дело, согласился. Бабки уж очень были нужны. Но когда увидел Эмму, понял, что она послана Господом и принадлежит мне. Всего одну неделю удалось нам побыть вместе, и это только начало! Но не сомневайся, пройдет немного времени, я снова ее заполучу.

– Это ты звонил после того, как она сбежала, и натравил на меня тех типов?

– Да. Я должен был ее вернуть, но тебе удалось смыться.

– Верно, и теперь ты у меня в руках!

Дикерсон негодующе взвыл и, подавшись вперед, стиснул перекладину деревянной лестницы, такой ветхой, что казалось, вот-вот обрушится. Но тут Рамзи схватил его за ногу и дернул что было сил.

– Отпусти! Она моя, слышишь? Больше у меня ничего не осталось! Я не смогу жить без нее! Эмма должна принести эту жертву! Мое спасение важнее всего на свете! И она нужна мне!

Рамзи снова потянул его за ногу, и Дикерсон выстрелил. Пуля просвистела над ухом Рамзи. И тут же прогремел второй выстрел. Что-то ударило Рамзи в плечо.

Он отшатнулся, едва не выпустив Дикерсона. И сгоряча не почувствовал боли. Только странное онемение. Ледяные струйки, куда холоднее воды, поползли по телу, заморозили грудь и руку так, что он не мог ею шевельнуть. Он смутно, как сквозь сон, слышал голоса Эммы и Молли. Кто-то истерически завопил:

– Он истекает кровью! Человека ранили! На помощь!

Дикерсон сумел освободиться и сильно пнул Рамзи в раненое плечо. Боль пронзила Рамзи, и он упал в воду. И увидел словно издалека белое лицо Молли. Дальше все происходило, будто в замедленной съемке. Вот Молли неторопливо поднимает обутую в кроссовку ногу и бьет в лицо Дикерсона, добравшегося до верха лестницы. Тот отчаянно взмахивает руками, пытаясь сохранить равновесие, но прогнившее дерево не выдерживает, и Дикерсон падает рядом с Рамзи, все еще цепляясь за торчащие, как обломанные зубы, перекладины. На этот раз Рамзи удалось стиснуть его шею. Дикерсон завопил, размахивая револьвером, но вода залила ему рот, и он начал захлебываться. Теперь победит тот, кто дольше протянет.