– Если за нами кто-то следит, то он узнает, где мы живем… Давайте лучше немного посидим здесь и послушаем.
Сигрид испуганно смотрит на мать. Айрис кивает, улыбаясь настолько естественно, насколько это вообще возможно в подобной ситуации, и прижимает к себе дочь.
Проходит несколько минут. Вокруг так тихо, что Айрис слышит, как ее сердце бьется, сначала в быстром темпе после быстрой ходьбы, а затем медленнее, когда потянулись минуты ожидания. На каждый удар сердца ее рука отзывается приливом боли. Она пытается немного пошевелить рукой, поднять ее и тут же чувствует резкую боль.
Айрис замечает, что Аманда внимательно смотрит на нее.
– Все в порядке, – говорит она, – идем. Я, наверное, просто параноик, но лучше перебдеть, чем… – Она запинается и указывает рукой на запад: – Смотрите! Дым!
В утреннее голубое небо огромным столбом поднимается черный дым. С того места, где они стоят, видно плохо, поэтому они быстрым шагом идут в западном направлении, по-прежнему держась в тени зданий.
Оказавшись на небольшом подъеме посреди улицы, Айрис перестает смотреть на дым и переводит взгляд на зеленое здание, в котором она в начале 2000-х годов снимала квартиру.
Она тогда принадлежала пожилой, очень приятной женщине, которая, к сожалению, страдала слабоумием, и дети поместили ее в сумасшедший дом. Они сдавали квартиру в аренду через своего дядю, дожидаясь, пока старуха умрет. Четыре года спустя ее действительно не стало, и наследники тут же продали квартиру.
Окно ее бывшей спальни на четвертом этаже безучастно взирает на Айрис своим темным проемом. Она спрашивает себя, стоит ли у нынешних владельцев кровать у окна, и если да, то лежит ли на ней чей-нибудь медленно разлагающийся труп. Она вспоминает единственный раз, когда видела старуху. Та пришла посмотреть на свою квартиру. Дело было зимой, а Айрис собиралась пойти на вечеринку, поэтому оделась очень легко. Старуха на ходунках отворила дверь и сильно ущипнула ее за щеку, а потом ощутимо похлопала ее по щеке.
– Ух ты, ух ты, тебе бы надо одеться потеплее, как велит мамочка! – проскрипела тогда старуха и залилась резким, но незлым смехом.
Айрис смотрит на Сигрид. Она шагает, крепко держась своей маленькой ручонкой за здоровую руку матери. Тебя назвали в ее честь, думает она. Она никогда раньше об этом не задумывалась, но теперь ясно понимает. Я никогда не встречала другую Сигрид, и она произвела на меня большое впечатление. Поэтому где-то в глубине души я запомнила ее имя.
– Пойдем здесь, – говорит Аманда и выходит на улицу Боргмастаргатан. – Отсюда обзор будет лучше.
На следующем перекрестке они видят источник дыма – горящую крышу небоскреба Скрапан. Длинные языки пламени и дыма тянутся вправо и перекидываются на ресторан «Небо», а легкий летний ветерок гонит густой дым на север.
– Наверно, пожар только что начался, – говорит Айрис. – Иначе мы бы раньше заметили дым, когда еще были в парке.
Аманда кивает:
– Почему Скрапан горит, мамочка? Его кто-то поджег?
– Должно быть, так. Иначе я даже не представляю, что еще могло случиться.