— Про дубленки я слышал.

— Я — тоже.

Я помолчал и напомнил:

— Что ты говорил насчет Интерпола?

— Письмо опубликовала какая-то американская газета. Интерпол прислал запрос: имели ли место приведенные в письме факты?

— Что ответили наши?

— Кажется, нет. Но точно не знаю.

— Но это несложно выяснить. Про дубленки мы и так знаем. С марками может разобраться экспертиза.

— Оно нам надо?.. Вони бы было. Но, между прочим... — Гарик многозначительно посмотрел на меня. — Как-то эта информация разошлась и у нас. Или напечатала его какая-то газетенка, или часть американского тиража попала сюда.

— С чего ты взял?

— В редакцию пришло несколько писем. Семь, кажется. От бывших хозяев дубленок.

— Ну?

— Что «ну»?

— Шубы они получили?

— Откуда я знаю? Вряд ли. За письмами никто не пришел. И потом их изъяла милиция.

— Посредника проверяли?

— Конечно. Слесарь с судоремонтного. Ни сном ни духом. Ему звонят. Он передает.

— Отдел писем регистрирует всю почту?

— Конечно.

— Могу я получить список адресатов?

— Почему нет?!

В этот же день я пошел по адресам. На третьем адресате я понял, что все это и впрямь чушь. Ни один из них, точнее, ни одна шубы не получила.

Вечером дома из праздного любопытства я извлек из нижнего ящика стола архив. Старые письма. Принялся разглядывать марки. Причем марки разных лет. Разглядывание ничего не дало. Да и что оно могло дать мне, неспециалисту?!

Я уже собирался вернуть письма в стол, когда, словно спохватившись, обратил внимание на одну деталь: некоторые из конвертов пересекал едва заметный шов бывшего изгиба.

Решил покопаться в этом деле. Зачем-то мне это надо было. Понять, что правда в том письме и зачем оно было написано. Шубы-то людям не вернули. И вообще многое не сходилось. Не вязался добродушный, наивный даже образ пишущего с грандиозностью аферы, которую он якобы провернул. Но кое-что и сходилось. Например, факт похищения дубленок. И сложенные когда-то конверты из моего архива.

Хотелось докопаться до истины.

Я знал, что предприму на следующий день. Но с утра заглянул в библиотеку. Все нужные мне материалы обнаружились в компьютере. Мне выдали их буквально через пятнадцать минут.

Оказалось, что подделка марок в ущерб почте — явление в мировой истории довольно редкое.

...В 1872 году в почтовом отделении Лондонской фондовой биржи работал клерк, который продал фальшивых марок не менее миллиона экземпляров. И это за один год и из одного окошка. Марки, которые он продавал, имели самый высокий почтовый номинал — 1 шиллинг, и клерк сам наклеивал их на телеграммы.

В начале 1873 года эти шиллинговые марки вышли из обращения, и аферу пришлось прекратить. Однако раскрыта она была только через 25 лет. Да и то благодаря одному филателисту, которому вздумалось отклеить марку от бланка. Он вдруг обнаружил, что марка эта без водяного знака (без филиграни, если уж изъясняться на филателистическом жаргоне).

Поднялся большой шум. Правительство, чтобы оценить нанесенный почте ущерб, принялось собирать сведения о наличии таких марок у коллекционеров, и факты вскрыты были потрясающие. Почтовое ведомство заявило, что ущерб ему исчисляется суммой в 50 000 фунтов стерлингов. Истинное количество марок не было до конца выяснено. Эксперты признали, что марки были выполнены на очень высоком полиграфическом уровне.