— Людок всю ночь готовила, чтобы ораву прокормить, которая приедет, — заворчала она, — а теперь надо думать, где уложить блудного сына. Все комнаты заняты, постельного белья на полк солдат я как-то не подумала купить…

— Блудный сын может поспать в гостиной, на диванчике, — Максим неожиданно оказался в кухне, прямо за моей спиной, словно специально подкравшись незаметно.

Вздрогнув, я отодвинулась в сторону и дала ему пройти вперед, чувствуя при этом жуткую неловкость.

Недовольная мама, сосредоточенная на хозяйственных мелочах, счастливый отчим, добившийся своего, и невозмутимый Максим, расхаживающий по кухне с видом хозяина. Еще день назад такая сцена не представлялась возможной.

И даже представляя ее, я никак не ожидала такой свободы в поведении Максима. Как ему это удается? Как получается вести себя как ни в чем не бывало?

— Дом запустили, — заметил он мимоходом, поворачиваясь к отцу. — Загостился ты на вольных хлебах, бать. Надолго приехали?

— А что запустили? — засуетился Николай Дмитриевич, обеспокоенно крутя головой в поисках неполадок в доме. — Вчера приехал, сразу всё обошел… — заметил он и пустился в понятные только мужчинам разговоры касательно технического оснащения дома, я же, радуясь непринужденности общения между отцом и сыном, подошла к маме, поспешив забрать у нее из рук бокалы, которые она, видимо, решила стереть в труху полотенцем.

— Мам, что такое? Ты так нервничаешь. Уверена, всё, как всегда, будет по высшему разряду.

— Как не нервничать? — зашептала мама, украдкой поглядывая на мужчин, склонившихся над раковиной. — Спальных мест теперь не хватит, белья — тоже. За столом все напрягаться будут, я уже молчу о детях, которых на меня свалят, когда на охоту пойдут. Всем же хочется по лесам в заколенниках гулять, одной Люде ничего не хочется!

— Мам, — погладила я ее по плечам, пытаясь снять нервозность и напряжение, — как-нибудь разместимся, дом большой. Уверена, никто не будет спать на улице. С детьми и я могу тебе помочь, если хочешь.

— Нет, ты что! Ты тоже иди вместе со всеми. Присмотришь за Николашей и мальчиками, при тебе они ругаться не будут. Ты только посмотри, какой щегол этот Максим. Приехал, как будто так и надо. А как вы вообще вместе оказались? В поезде, что ли, встретились?

Эту фразу услышал Максим и улыбнулся во все тридцать два, посылая тем самым по моей коже волну мурашек.

— Нет, не в поезде, а на показе, где наша Тая блистала на сцене у маэстро Пазолини! — сказал он с тонкой издевкой и напыщенно, когда назвал фамилию модельера.

— Еще и Пазолини… — простонала мама, бросаясь к блюдам и снова их проверяя. — А вдруг он такое не ест? Надо подумать, чем его кормить, если он от всего откажется.

Сглотнув от обиды, что она проигнорировала слова о моем выступлении на подиуме, поспешила успокоить:

— Мам, Тони задержится на Неделе моды, он хотел, чтобы и я осталась, точнее, вернулась после дня рождения, но, если тебе нужна помощь, я останусь.

— Конечно оставайся! Будешь еще мотаться туда-обратно. От помощи не откажусь, тут только мыть посуду два дня будем.