Мне пришлось выйти из ступора и подойти к Максиму и будущей свекрови, по которой он лишь мазнул взглядом, вперив его в невозмутимое лицо бывшей.

Я ожидала, что сейчас разразится скандал, они выйдут разговаривать, а мне придется общаться с Натальей и Александром, мучаясь мыслями о том, что любимый и его бывшая невеста обсуждают общего ребенка. Но всё пошло по другому сценарию.

Мы все стояли в напряженных позах, ощущая, как атмосфера вокруг нас сгущается, становится взрывоопасной. Мне жутко хотелось вцепиться в Максима и повиснуть на нем в поисках поддержки, но я не хотела показаться слабой или той, кто силой удерживает подле себя своего мужчину.

— Быстро ты оправилась, Илонка, — сухо улыбнулся Александр, кивая ей на живот и тем самым не оставляя никакой двусмысленности в значении этого взгляда.

— О чем это вы? — не хотела сдаваться Илона, холодно сверкнув глазами и вскидывая идеальный подбородок.

— От результата своих шалостей избавилась втихаря, но не подумала, что некоторые вещи невозможно скрыть, — назидательно поведал Александр, доставая из кармана телефон. — У меня тут есть документы, снимки. Твои. В больнице. Выходишь после аборта. Невесть что, мои люди не какие-то именитые фотографы. Кстати, о них… Сложно порой мастеру выбрать модель для съемок, с ее стороны нужны особые умения и порой даже прыть, чтобы завоевать место под солнцем. Так вот…

— Хватит! — взвизгнула Илона, выбрасывая руку вперед. Нервно трясясь, она явно пыталась помешать Александру продолжить его обличительную тираду.

— Что всё это значит? — холодно поинтересовалась Наталья, при этом брезгливо морщась. — Саша, что ты такое говоришь? Какой аборт? Какой знаменитый фотограф? На что ты вообще намекаешь? В конце концов, давайте отойдем в сторонку, поговорим по-нормальному, без посторонних…

Бесцеремонно указав мне на мое место, она было двинулась куда-то, но властный голос Максима остановил ее:

— Из посторонних здесь как раз таки Илона, мама. Когда она соизволит объясниться, мы любезно проводим ее на выход. У меня нет оснований полагать, что дядя Саша всё это выдумал. Так что, Илона, не хочешь нам рассказать, беременна ли ты и от кого?

— Максим, пожалуйста, давай поговорим наедине, — умоляющим голосом зашептала Илона, — ты же не можешь… ты же не веришь ему… Давай я всё объясню, но не при ней…

Она даже плакала красиво, и лицо не кривилось, и тушь не текла. Просто две аккуратные слезинки вытекли из глаз. Я ощутила в себе ростки жалости к этой запутавшейся женщине, но не собиралась это сочувствие как-то выражать и вообще вмешиваться в разговор.

В обратной ситуации, знаю, Илона бы унизила и растоптала меня без жалости и сожалений. Вспомнила, как она угрожала мне и как толкнула с лестницы, и избавилась от любых добрых эмоций по отношению к ней. Она получила то, что заслужила.

— Тая — моя будущая жена, и я не буду унижать ее прилюдным скандалом, — Максим снова прижал меня к себе, еще теснее чем прежде.

Его стальной голос не обещал ничего хорошего Илоне, в нем не было ярости или обиды, просто железная решимость, а еще равнодушие, которое, как известно, ранит сильнее ненависти.