— Сначала не худо бы знать куда. А для начала выяснить, куда нас занесло. Ты-то что думаешь?

— К психам, — убежденно сказал Витюня. — Ты гля, чем они меня убить хотели!

— Отбился? — Юрик в который уже раз с восхищением оглядел глыбоподобную фигуру неудавшегося штангиста. — Ломом, что ли? — Хилой лапкой он с усилием приподнял лом, попытался покачать в руке и сейчас же опустил. — Весомый аргумент…

— Угу, — сумрачно пробасил Витюня, решив не раскрывать подробностей. Убил не убил — какое дело этому белобрысому? Притом сразу видно: трепло.

— Есть хочешь? — спросил Юрик.

— Угу. Только нечего.

— У меня тоже. Слона бы съел, честное слово. И сигареты вчера кончились, сегодня бычки докуривал…

Как всякий человек, ведущий правильный образ жизни, Витюня был равнодушен к страданиям наркоманов. Эка беда — сигареты.

— У тебя хоть зажигалка есть, — сказал он, подбрасывая в костер ветку. — А я, понимаешь, всю ночь на дереве…

— С ломом?

— С ним. Медведи тоже по деревьям лазают.

Юрик добыл из кармана зажигалку, пощелкал кремешком.

— Тоже кончилась…

Помолчали, глядя на огонь. Потом Юрик пришиб слепня, устроившегося на запястье, и проговорил задумчиво:

— Давай рассуждать логически…

— Давай, — согласился Витюня и замолчал.

— Это не наш мир.

— Почему?

— По определению. Скажи еще раз: какое вчера было число?

— Двадцатое декабря, вторник. Два дня до получки.

— Год?

— Девяносто второй.

— Время?

— Как раз раствор подали. Около одиннадцати, наверное.

— У меня то же самое. Ты упал с крыши, так?.. Не с крыши? Ну, неважно, главное, не разбился… Пролетев немного, попал сюда, верно? Из зимы в лето. Из Москвы — не пойми куда. Сильно ударился?

— Не очень.

— Повезло. Значит, имеем канал проникновения. Входная точка — где-то возле стены твоего дома на изрядной высоте. Выходная — на берегу этой реки низко над землей. Найти в случае чего сможешь? — Витюня кивнул. — Теперь я. Прыгал с двух тысяч. Купол погас примерно на восьмистах, тут мне стало не до наблюдений… Когда опять наполнился — гляжу, высота не восемьсот, а все две с половиной, и внизу не аэродром под Оренбургом, а… вот это самое. Опять же, лето, а не зима. Выходит, существуют два канала в этот мир, открывшиеся одновременно, так?

Витюня молча помотал головой.

— Почему не так?

— Не знаю… Просто не нравится мне все это…

— Это аргумент? — Юрик фыркнул.

— Не знаю…

— А я знаю. Лучше радуйся, что нас при переходе не пришибло каким-нибудь разрядом. Я вот радуюсь… Теперь вопрос: куда мы попали? Дай-ка сюда топор… Давай, не боись, я не буйный. Ты когда-нибудь видел такие топоры?

— Нет, — признал Витюня.

— А я видел. В Питере, в Эрмитаже. Типичный топор-кельт бронзового века. Ты ведь студент-металлург, вот ты и скажи: что это за металл?

— Медь, — сказал Витюня не глядя. — На копье и стрелах то же самое. Отливка и грубая ковка. Медь, а никакая не бронза.

— Наплевать. Бронзовый век и должен был начаться с меди, скажешь нет? Значит, — Юрик дидактически устремил вверх указательный палец, — ранняя бронза. Будем пока так считать. Сколько это — наверно, тысяч пять лет до новой эры?