О! Враг тоже строится перед боем? Это что-то новенькое.

На правом плече Юрика лежало копье воина из второго ряда. Мешало, а что поделаешь? — надо. Когда стенка столкнется со стенкой, лишний ряд длинных копий никак не помешает. Но еще до столкновения третий ряд метнет поверх первого и второго рядов дротики — особые, с небывало длинными шиловидными наконечниками, глубоко вонзающимися в щиты, не позволяющими обрубить древко. Проверено практикой: каждый воин третьего ряда успеет угостить врага минимум тремя дротиками, а лучшие метальщики — четырьмя.

— Что скажешь? — спросил Витюня, боданьем головы указывая на неприятельские ряды.

— А чего тут говорить, — отозвался Юрик. — Плагиат типичный. Бездарное подражание. Спорим, они развалят строй еще до удара? Притом у них вон два ряда всего, а у нас три. И стрелков больше. Не-е, мы им холку намнем! Ты, главное, батыр, кладенцом своим шинкуй с разбором…

— А что?

— А то. Надоело уже уворачиваться.

— Так не подсовывайся под руку, и все дела.

— Ага! А кто тебе бок прикрывать будет? Это ж ты у нас танк, а я так, десант на броне…

Витюня наморщил лоб, отчего из-под ушанки выкатилась и задрожала на кончике носа крупная капля грязноватого пота.

— Давно бы уже слинял, — посоветовал он, помолчав. — Сам же говорил: весной, мол. Так вот она, весна, и до этой ихней Двери рукой подать.

— А сам чего же?

— А мне и тут хорошо. Не то что некоторым.

— Это мне-то плохо? — хмыкнул Юрик.

— А что, нет?

— Да как тебе сказать… Не фонтан, в общем. Только вот в чем дело, батыр: ты Мертвого мира не видел, а я по нему пешком ходил. Он от нашего прежнего мира недалеко ушел, это я тебе говорю. Была бы там не железная дорога, а какой-нибудь супер-пупер-антиграв — тогда, конечно, другое дело. Или был бы мертвым всего один мир, а не три — тогда еще можно было бы усомниться… Сечешь, фельдмаршал, о чем я?

— Ну? — Витюня захлопал глазами.

— Тормоз. Ну, допустим, вернусь я назад, и что мне — подыхать не от старости, а неизвестно от чего? Вместе со всеми остальными? Щас! Знал бы наверняка, что впереди еще лет сто, — тогда да, рванул бы когти. Старый тот пень правду сказал: там осталось недолго. А здесь впереди еще минимум двести поколений. — Юрик хрюкнул. — Мне хватит. От этих небось еще какие-нибудь древние греки произойдут, ну и кельты там, славяне, викинги всякие…

Витюня кряхтел и сопел, рожая в муках ответную реплику.

— Ты здесь-то доживи до старости… — родил.

— И доживу. Еще одна, ну две такие потасовки — и хана сепаратистам, живи и наслаждайся. Только в политику лезь с умом, а то организуют тебе здесь местный вариант автомобильной катастрофы… Как Култу.

— Делать мне нечего — лезть в политику.

— Ню-ню. Вольному воля. Ты чего, батыр, вертишься? Стой спокойно, щас эти уроды на нас полезут.

И вправду: несокрушимый богатырь и топтался, и поводил необъятными плечами, совершенно явно и притом с могучими усилиями таща из глубин сознания тревожащую мысль.

— Дык… это… опять небось какой-нить колдун убить попытается? — сумрачно прогудел он.

— А где ты видел колдунов? — спросил Юрик с интересом. — Ер-Нан, что ли? Так он дурак, а не колдун, и перед паханом стелется.