Не обращая на него внимания, Обух продолжал откровенно пялиться на Павлину, прерывая это занятие лишь для того, чтобы изучить очередной катышек слизи, извлеченный из ноздри. Темногорская не сводила глаз с компьютера, пока ее пальцы бегали по клавишам. Благодаря музыке, льющейся из динамиков, создавалось впечатление, что она играет на пианино. Микрофон торчал у ее поджатых губ, подобно тонкой змейке с крохотной головкой. Примерно раз в минуту Темногорская отламывала кусочки от плитки шоколада и совала их в рот, отчего ее губы и подбородок постепенно окрашивались в коричневый цвет. Было легко представить, как выглядят клавиши ее компьютера, принимая во внимание тот факт, что эта шоколадка вряд ли была единственной.
Антонов посмотрел на электронные часы над входной дверью и увидел, что уже десять минут двенадцатого. Он перевел взгляд на Павлину, потом на Обуха. Глаза девушки были тоскливыми, как у зверька, попавшего в капкан. Охранник мрачно уставился на Антонова. Его свирепая физиономия не показалась бы неуместной в фильме про первобытных людей.
Темногорская прикончила шоколадную плитку и с шорохом развернула новую. Жуя, она посмотрела на Антонова поверх крышки компьютера.
— Я обещала, что вы увидите мой триумф, Константин, — сказала она, — и я сдержала слово. У вас одно из лучших мест в зрительном зале. В первом ряду. — Она протянула надломленный шоколад в мятой фольге. — Хотите?
— Я бы попил, — произнес Антонов преувеличенно хриплым голосом.
Он уже знал, что делать дальше. И потребление прохладительных напитков было одним из необходимых условий, от которых зависел успех его замысла.
— Вас попоят, — пообещала Темногорская, — но не сейчас. Я же сказала, что меня будет отвлекать мелькание перед глазами. Туда-сюда, туда-сюда. — Она повела перед лицом растопыренной пятерней. — Уж лучше немного помучайтесь от жажды.
— И это вы называете лучшим местом в зрительном зале?
Темногорская надавила кнопку на крышке стола. Когда в комнату заглянул Лось, она распорядилась дать пленнику пару глотков воды, не больше. Свою порцию получила и Павлина. Обух, которому принесли банку «Пепси», присосался к ней, кривя рот набок. Хлебая свой напиток, он поглядывал на пленников с вызовом, как ребенок, испытывающий чувство превосходства перед смертником. Парень был настолько туп, что, будь воля Антонова, остаток своей никчемной жизни он провел бы в обезьяннике.
Темногорская хотела выглядеть уверенной и величественной, но в ее тоне, позе и движениях проскальзывала плохо сдерживаемая нервозность. Заметив, что Антонов снова обводит взглядом помещение, она визгливо рассмеялась:
— Напрасно вы ищете способ сбежать, Константин. Отсюда нет выхода.
— Три двери и ни одного выхода? — удивился Антонов.
Темногорская ткнула указательным пальцем:
— За одной из них находятся Игнат и его напарник. За другой уборная. Там, — она кивнула, — щитовая и электрогенератор. Считайте, что мы отправились в автономное плавание. — Издав очередной смешок, она гнусаво пропела: — В желтой субмарине мы живем, вместе мы живем, вместе мы живем… Слыхали?