К наступлению сумерек мы добрались до Дингесмера и увидели корабли, идущие на веслах к Мэрсу. Ушли почти все, но большинство из этих кораблей были пустыми. Оставленные охранять их команды вывели суда в море, избегая захвата, и таким образом обрекли сотни своих на гибель в мелких болотах. Кое-кто просил пощады, но воины Этельстана не давали ее, и вода среди камышей окрасилась кровью.
Финан и сын нашли меня и наблюдали вместе со мной.
– Вот все и закончилось, – произнес Финан, словно сам себе не веря.
– Закончилось, – согласился я. – Мы можем идти домой.
И меня обуяла вдруг тоска по Беббанбургу, по водному простору, длинной прибрежной полосе песка и свежему морском ветру.
Ко мне подъехал Этельстан. Вид у него был суровый. Кольчугу, коня и попону покрывали темные пятна крови.
– Славная работа, государь, – сказал я.
– Бог даровал нам победу, – проговорил он устало, что не удивительно, потому как едва ли кто-то другой больше сражался в «стене щитов» в тот день. Король опустил взгляд на Вздох Змея и криво усмехнулся. – Он хорошо послужил мне.
– Государь, это великий меч.
Он протянул мне клинок эфесом вперед.
– Лорд Утред, сегодня ты пируешь со мной.
– Как повелишь. – Я с благодарностью принял меч.
Я не мог сунуть его в ножны прежде, чем клинок почистят, поэтому бросил взятый на время меч и держал Вздох Змея в руке, пока мы возвращались по долгой дороге в сгущающихся сумерках. Женщины обыскивали убитых, приканчивая длинными ножами тех, кто еще подавал признаки жизни, чтобы потом ограбить тела. Первые костры пронизали наступающую темноту.
Все закончилось.
Эпилог
Я Утред, сын Утреда, тоже бывшего сыном Утреда, а отец его тоже звался Утредом, и все они были владетелями Беббанбурга. Таков и мой титул, хотя в эти дни в народе меня называют Владетелем Севера. Земли мои простираются от овеянных ветром берегов Северного моря до обращенного к Ирландии побережья, и хотя я стар, моя обязанность не давать скоттам проникать на юг. В страну, которую мы научились называть Инглаландом.
Я установил в Камбрии мир. Отрядил сына и Эгила покарать тех, кто сеял смуту. Они повесили несколько человек, пожгли усадьбы и роздали земли тем, кто сражался на пустоши в Вирхелуме. Большая часть Камбрии по-прежнему заселена данами и норманнами, но они живут в мире с саксами, их дети говорят по-саксонски, а некоторые поклоняются пригвожденному Богу христиан. Мы гордимся своим нортумбрийским происхождением, но все мы теперь жители Инглаланда. Его зазубренный меч висит в королевской резиденции в Винтанкестере, хотя мне не довелось съездить на юг и посмотреть на него. Государь проявил ко мне щедрость, вознаградив золотом и серебром, добытым на поле в Вирхелуме, где так много воинов обрели могилу.
Три дня спустя после битвы состоялся пир. Этельстан хотел устроить его в ночь после боя, но люди слишком устали, многие были ранены, и им требовался уход. Поэтому он выждал до тех пор, пока сможет собрать вождей в Сестере. На пиру угощали больше элем, чем яствами, а у той еды, что подавалась, вкус оставлял желать лучшего. Там были хлеб, ветчина и жаркое, сделанное, как я подозревал, из конины. Примерно сто двадцать человек собрались в большом зале Сестера после службы, которую епископ Ода провел в церкви. Арфист играл, но не пел, так как ни одно героическое сказание не сравнится с тем побоищем, которое мы пережили. Праздник назывался победным пиром, и, наверное, по праву, но пока эль не развязал людям языки, он больше напоминал тризну.