— Естественно, я это сделала, что за вопрос? — виду, как на самом деле шокирована, я ему не подала.

— Мне жить негде, Кать, и я решил вернуться к тебе.

Я с шумом втянула в себя воздух. Просто вот даже в самом жутком кошмаре мне бы такое не приснилось.

— В каком это смысле — вернуться? — прошипела я разъяренной кошкой и сощурилась.

Клянусь, я сейчас была готова выцарапать ему глаза.

Мои соседки, чей наблюдательный пост у подъезда никогда не пустовал, поднялись с лавочки, услышав мое шипение, чтобы не пропустить наш увлекательный разговор. Ну и прийти мне на помощь в случае чего. В их поддержке я была уверена.

— Я тут прописан.

— Ну и что, Сева? — возмутилась я. — Ты забыл наш договор?

— Устный договор.

— Какой устный? Я заплатила тебе миллион, чтобы никогда не видеть в своей квартире, и это заверено нотариально! — напомнила.

У меня и правда есть такая бумага, где Всеволод заверяет о том, что ни на что не претендует.

— Моя новая квартира еще не построена, мне некуда идти, — невозмутимо продолжил он гнуть свою линию.

— Слов нет! Сними гостиницу, квартиру, к другу пойди, в конце концов. Как ты вообще посмел явиться ко мне после того, что сделал? — я действительно не понимала, как у него наглости хватило.

— Нет у меня денег, и друзей теперь тоже.

— Это, дорогой, называется карма! — злорадно сообщила я ему, хотя стоило задуматься и о своей карме.

С ней тоже что-то явно не так. Иначе почему на меня все в один момент навалилось?

— Называй как хочешь, но тебе придется меня впустить, или я сегодня же выставлю дом в Михайловке на продажу! — перешел к угрозам Сева.

А вот это вот серьезное заявление. Воздух будто вышибло из легких, как от удара под дых.

— Какой же ты… А, делай что хочешь! — махнула я рукой и поспешила в подъезд.

Просто не хотела, чтобы он видел мои злые слезы. А гормоны не оставляли возможности их сдержать.

Гад! Какой же он гад! Правильно Алла его называет! Но, вообще, я сама дура.

Соседки расступились, пропуская меня, и вновь сомкнули ряды, отрезая от Севы. Я знала, что даже если он попытается за мной побежать, они его не пропустят. Но он не попытается. Он пойдет другим путем. В нашем жилищном вопросе остались для него лазейки, которыми, я думала, он никогда не станет пользоваться из-за остатков порядочности, но нет. Нет там никаких остатков.

В этой квартире я жила с бабушкой с шести лет. С тех самых пор, как матушка сдала ей меня с рук на руки и укатила искать лучшей жизни в Австралию. А отца своего я никогда не знала.

Сева же приезжий. Когда мы с ним познакомились, он работал в Останкино осветителем и снимал комнату в коммуналке в нашем доме. А когда дело дошло до свадьбы, бабуля решила оставить квартиру нам и перебраться в избушку в Михайловке, что досталась Севе от деда. Естественно, сделано все было по-родственному, неофициально, и когда я отдавала ему миллион, подразумевалось, что это плата за бабулино дальнейшее проживание в доме, но по каким-то причинам бывший решил договор нарушить. В принципе, могу представить по каким: Сева хочет еще денег.

Стоил домишко в Михайловке, наверное, чуть больше миллиона, и, скорее всего, бывший муж сейчас вынуждает меня либо доплатить ему эту разницу, либо поселиться у меня в квартире — бр-р-р.