— Он упрямый, — пояснила Сага.

— Правда?

Они обе рассмеялись.

— Я столько лет не видела папу. — Глаза девушки снова заблестели. — Я едва помню его, я хочу сказать — тут уже ничего не поделаешь, но… Мы больше года сидели, говорили… каждый день, по многу часов… я рассказывала про нас с мамой, что мы делали, как жили… а он рассказывал о себе… немного найдется людей, которые бы столько разговаривали со своим отцом.

— Я точно не из них, — тихо сказала Сага.

Люми поднялась: датчик движения показал, что Йона сейчас войдет. Она отключила сигнализацию, потом послышался стук входной двери и шаги Йоны в сенях.

На кухне он отставил палку, оперся о стол и сел.

— Нолен уверен, что это он, — сказал он и положил себе еды.

— Мы в расчете, Йона. — Сага посмотрела ему в глаза. — Мне все равно, что ты думаешь, но мы в расчете… я убила его и нашла тело.

— Ты никогда не была передо мной в долгу.

Слегка подавшись вперед и облокотившись о стол, Йона положил в рот несколько кусочков омлета. Люми накрыла его плечи теплым пледом и снова села.

— Люми будет учиться в Париже. — Йона улыбнулся дочери.

— Это пока неизвестно, — быстро сказала она.

Ответная улыбка порхнула по ее светлому лицу. Йона дрожащими руками поднес чашку кофе ко рту.

— Вечером я приготовлю оленье филе, — сказал он.

— Обратный поезд через два часа, — сказала Сага.

— С лисичками в сливочном соусе.

— Мне надо ехать, — улыбнулась она.

Эрик снова пришел на урок слишком рано и теперь стоял в подъезде дома номер четыре по Лилль-Янсплан. Шторы в квартире на первом этаже были раздвинуты, и он смотрел прямо на Джеки. Вот она стоит на кухне; протянула руку к шкафчику на стене, взяла стакан, подержала палец под краном. На ней черная юбка и не застегнутая блузка. Эрик вышел на улицу, чтобы лучше видеть, приблизился к окну, различил, что с мокрых волос у нее течет по шелку на спине. Джеки выпила воды, вытерла рот рукой и обернулась.

Эрик встал на цыпочки и различил за расстегнутой блузкой ее живот, пупок. Какая-то женщина с детской коляской остановилась на тротуаре и покосилась на него, и он вдруг сообразил, до чего нелепо выглядит со стороны. Он быстро пересек улицу и вошел в подъезд. Снова остановился в темноте перед дверью и потянулся к кнопке звонка.

После сеанса гипноза он все думал — а что, если алиби Роки существует на самом деле. Пришлось удвоить дозу стилнокта, чтобы уснуть. Назначить свидание в больнице Карсуддена Эрик смог только на завтрашнее утро.

Когда Джеки открыла, тонкая шелковая блузка была уже застегнута. Джеки спокойно улыбнулась ему, и блик подъездной лампы мигнул на круглых солнечных очках.

— Я немножко рано, — сказал он.

— Эрик, — улыбнулась она. — Проходите, пожалуйста.

Оказавшись в прихожей, Эрик заметил, что дочка Джеки прикрепила под табличкой «Не входить!» картинку с черепом.

Эрик следовал за Джеки по коридору, смотрел, как ее правая рука касается стены; он подумал, что Джеки двигается без видимой осторожности. На ней была черная юбка. Блестящая блузка навыпуск закрывала талию.

Когда ее рука коснулась дверного косяка, Джеки зажгла свет и прошла прямо в гостиную, потом остановилась, ступив на ковер, и повернулась к Эрику.