Тот, рассмеявшись, откинулся на спинку стула.

– Пригласишь на развлечение?

Хотела ему ответить, но не получилось. Два сообщения, одно за другим, пришли не на комм, а на полевой интерфейс.

Сначала от Ромшеза: «Принято. Перехват», затем от шефа: «Не отступать и не сдаваться», – девиз маршалов.

От Валанда ничего не было.

Хотелось бы мне знать, что это значило.

Думать было поздно.

Тряхнув головой – так казалось легче избавиться от всего, что не имело отношения к настоящему, сделала еще один глоток и отставила бокал.

– Началось!

Тот не торопясь продолжал смаковать вино.

– Минут двадцать у нас еще есть.

– Хочешь сказать, что еще успеешь поведать, как ты попал в загребущие Славины руки? – от язвительности я не удержалась.

Валесантери, избавившись от бокала, наклонился над столом.

– Почему бы и нет! – Вышло очень интимно. Из нас получилась бы неплохая пара… напарников. Откинувшись опять на спинку стула и сложив руки на груди, начал рассказ. Лицо одухотворенно-спокойное, а в глазах плясали чертенята, заставляя насторожиться. – Жили-были четыре друга. Аджи Горевски, Эдмон Мирайя, Владимир Шторм и… Люсий Лазовски.

С трудом, но мне удалось сохранить видимость бесстрастности. А так хотелось засмеяться в голос!

Оценив мою выдержку кивком, Валесантери продолжил:

– Жили они в одном дворе, учились в одной школе. И бредили все славой великих воинов. Но судьба решила преподнести им парочку сюрпризов. Для развлечения.

– Это ты о том, что твоему отцу предложили технический факультет?

Тот помедлил с ответом, потом качнул головой. Показалось, что обиженно.

– Он познакомился с моей мамой. – Заметив тень огорчения, мелькнувшую в моих глазах, улыбнувшись, пожал плечом. – Впрочем, это произошло в один день, так что ты не слишком ошиблась.

На этот раз удержаться оказалось труднее. Но я справилась.

– Вторым оказался Эдмон Мирайя?

Тот опять качнул головой.

– Шторм. За отцом нашего полковника присматривали еще в школе. Он рано начал демонстрировать свои аналитические способности. Но для него все закончилось трагически. Погиб, когда Славке было лет двенадцать.

– Славке? Лет двенадцать? – переспросила я, соображая, что именно стоит за его оговорками. Если я правильно поняла, то должна была знать Шторма раньше, чем мы познакомились с ним на крейсере Орлова. – А сколько тогда тебе было лет?

Он улыбнулся.

– Я на шесть лет его младше. А ты была тогда еще совсем малявкой. – Посмотрев на меня, когда я скептически ухмыльнулась – разница всего в два года, добавил: – Для нас. – Продолжил уже о Шторме, поясняя, почему я не связала некоторых знакомых родителей со своими знакомыми. – Да и жил он с матерью, ее фамилию и носил. Это, уже поступая в Академию, сменил. В честь отца.

– Так это ему сейчас…

– Сорок два, – подтвердил Валесантери, едва ли не смеясь. Я бы на его месте хохотала в голос. – Едва ли не самый молодой полковник. Ты думаешь, чего у них с Вороновым так не сложилось? Тот старше его на десять лет.

– Хорошо, – угрюмо пробормотала я, понимая, что гнать меня надо из маршальской службы. Все-то я знала, только не то, что находилось под носом, – с этими понятно. А Ровер?