Персеваль оценил эту тишину. Он надеялся, что к нему вот-вот придет разгадка, он вспомнит какую-нибудь существенную деталь. Но все впустую. На улице развели костер и сожгли простыни, покрывала и матрас, пропитанные кровью баронессы де Валэн. Перину бандиты тоже не пощадили, и из нее валил пух сквозь многочисленные порезы. Такому же жестокому и разрушительному обыску подверглись изголовье, балдахин с пологом и столбы, увенчанные султаном из красных и белых перьев.

— Если бы только знать, что эти негодяи здесь искали, — бормотал себе под нос шевалье. Он поднялся и решил еще раз обойти спальню. Но так как у него не было возможности разрушить стены в поисках тайника, то он ничего и не обнаружил. Те, кто обыскал здесь все до него, были весьма тщательны. Но когда он нагнулся, чтобы еще раз заглянуть под кровать, то увидел там какую-то тряпку, возможно брошенную небрежной служанкой. Молодой человек протянул руку, чтобы ее достать. Ему это не удалось, и тогда он воспользовался шпагой. Наконец на свет появилась рубашка, пролежавшая там какое-то время. Она оказалась довольно пыльной.

Какое-то мгновение шевалье колебался, не зная, как поступить. Так и стоял на коленях на паркете. Ему не нужна была еще одна реликвия. Красной печати было вполне достаточно. Поднявшись на ноги, Персеваль увидел, что разведенный во дворе костер уже погас.

Он оглядел камин, где чья-то заботливая рука заменила поленья дров букетом из веток дрока. Шевалье отставил с сторону кувшин с цветами, нашел несколько поленьев, сложенных в глубине комнаты в ожидании холодных дней, и стал искать, чем бы поджечь. В углу оставалось еще несколько разорванных книг. Рагнель подобрал несколько страниц, заметил на каминной полке фаянсовый горшок с сухими веточками, пропитанными серой, и кремень. Мгновение спустя заполыхало пламя. Дерево оказалось очень сухим, но, когда он бросил в огонь рубашку, повалил густой дым.

Персеваль постоял несколько минут, помешивая дрова, как вдруг услышал нечто странное. Это было не просто легкое откашливание, когда прочищают горло, а яростный кашель задыхающегося человека. Он стал искать источник звука, как вдруг услышал слабый голос:

— Прошу вас… погасите пламя… Я… сейчас… сгорю…

В ту же секунду вниз на поленья упала чугунная доска, и шевалье, понимая, что за ней кто-то есть, торопливо, ударами сапога разметал головешки, а потом залил все водой.

Мгновение спустя из камина выбралось странное существо, кашляющее изо всех сил. Рагнель, приглядевшись, понял, что перед ним девочка лет тринадцати-четырнадцати. Очевидно, молоденькая служанка, если судить по ее порыжевшему и покрытому копотью костюму. Невозможно было даже понять, какого цвета у нее волосы. Едва встав на ноги, она тут же бросилась на колени, чтобы молить о пощаде… Персеваль поднял ее:

— Я не бандит, а конюший герцогини Вандомской! А ты кто? Ты поняла, что я тебе сказал?

— Да… Да, монсеньор.

— Не надо называть меня монсеньором. Достаточно просто сударь! Так кто же ты?

— Жаннетта, сударь, Жаннетта Деан. Моя мать Ричарда, кормилица дочерей мадам баронессы. Меня приставили в качестве камеристки к мадемуазель Клер, а потом…