- Нет, скорее, дополняют, заостряют внимание.

- Так. А давай вспомним, когда мы радуемся, то они что делают?

- Кружат над нами, щебечут, радуются вместе с нами.

- Так. А что происходит с растениями, когда мы говорим?

- Их ветерок обдувает и доносит до нас какой‑то шорох, шептание.

- Хорошо, а что с ними происходит, когда мы грустим или уходим в осмысление сказанного?

- Они затихают.

- Ага, а что они делают, когда мы шутим и веселимся?

- Притягиваются к нам.

- Замечательно!

(РИСУНОК НА ПОЛОСУ 01)

Немного погодя я задаю вопрос бабе Гуле:

- Мне все, о чем мы говорили, понятно, но непонятно, как мама и папа являются мне спутниками?

- Да точно так же, как растения и птицы. Даже тогда, когда отец заявляет:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Или мама говорит:<Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась>. Этим же они учат тебя уму–разуму, делятся с тобой своим горем, а твое право принимать его на себя или нет.

- Подожди, а как они меня этим учат?

- А что они делают?

- Показывают свою боль.

- А какую боль?

- Не знаю.

- Что они сами рабы.

- Это как?

- Давай посмотрим, что с ними происходит, когда они это говорят.

- Давай.

- Представь себе, что ты отец, и говоришь своему сыну:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Что ты чувствуешь при этом?

- Что я сказал эти слова сыну под каким‑то давлением, тяжестью, а внутри меня - боль, хочется рвать и метать.

- А что это такое - давление, тяжесть?

- Разочарование в своей жизни, ощущение, что когда‑то взял на себя лишнего. Какое‑то ограничение. Чувство, что меня связали.

- А что взял на себя лишнего?

- Наверное, обязательства - одевать, кормить, поить, вырастить сына, сделать его человеком. Взял ответственность за его жизнь. Должен сына научить, поставить на ноги. Идет обида на него, что он неблагодарный. Я его кормлю, одеваю, а он не слушается, выкручивает мне руки. А как так? Ведь по–другому‑то нельзя - дите не сможет без родителей поесть, одеться, встать на ноги?

- Все очень просто. Отец, вернув сыну ответственность за его жизнь, будет все это делать не как обязанный, а с душой и любя. Дитя захочет поесть - закричит. Отец придет и накормит его. Дитю стало холодно - он его позовет, и отец его оденет. Ну, а подрастет - сумеет сам поесть и одеться. И все.

- А почему в этом случае отец может сделать это же любя и с душой, а когда обязан - нет?

- Потому что обязательство - это веревка, которая не дает отцу выбора, и она давит на него, заставляет его это сделать. А в другом случае - он делает все любя. Любит дитя, и любя, кормит его, одевает. Все делает только по охоте, и во благо себе.

- Это как?

- Ну–у, как - как: Как ты кушаешь?

- Как! Ложкой.

- Ну да, ложкой, только себе в удовольствие. Так?

- Так‑то, так. Но я ем, ради того, чтобы жить. А здесь непонятно.

- А продолжать свой род хочешь?

- Да.

- А ты кормишь дитя для чего?

- Чтобы продолжить род и внести в этот мир свою лепту.

- А это тебе хочется делать в удовольствие?

- Да.

- Вот и все. А о каком таком ограничении ты говорил?

- Хо–о! Я ограничен правилами семьи, своих родителей и общества.