Проблема возникает только у меня, а не в академической науке. И проблема эта заключается в том, что в те же IX‑XI века, а также и ранее на Руси существовала протокириллица, и на ней были написаны тексты на русском языке. Проблема, следовательно, состоит в том, зачем была нужна кирилловская азбука, если уже существовала протокириллица, и зачем делать книжным языком болгарский, когда существует более древний язык и более крупного населения – русский?

Современная историография хитро обходит эту проблему. Согласно современной академической науке, на Русь в 863 году был приглашен княжить Рюрик, и история Руси начинается с этой даты, как если бы до нее Руси не существовало, русские люди ни читать, ни писать не умели, а с приглашением Рюрика буквально «из ничего» выросло целое государство, где народ каким‑то непонятным образом за год стал грамотным. И почти тогда же, в 863 году святой Кирилл был приглашен в Моравию для распространения славянского богослужения на болгарском языке. Не является ли почти дословное совпадение этих дат на самом деле точкой бифуркации, разделением истории на два потока: европейский и русский? Иными словами, не следует ли считать, что с приглашением Ивана Рюрика, могучего пирата из русской Вагрии, Русь в очередной раз окрепла, а Византия сделала ответный, весьма важный ход, противопоставив древней русской культуре новоиспеченную церковнославянскую культуру на базе болгарского языка? При таком предположении всё становится на свои места.

Со временем деятельность Руси стала изгоняться из учебников истории и из академической науки Запада. Однако Россия Рюриковичей этому успешно противостояла. В наших монастырских архивах имелось немало исторических свидетельств большой культуры Руси античного периода.

Положение изменилось с приходом Романовых, которые установили тесный контакт с Германией. Если в XVII веке еще сохранялась старая историография, то в XVIII веке с созданием Петербургской академии наук, место историков заняли немцы, которые привнесли с собой под именем «европейской науки» русофобскую идею о ничтожности Руси и как государства, и как цивилизации. И уже со времени Алексея Михайловича «тишайшего» наши монастырские архивы стали чистить от всяческих исторических свидетельств нашей былой культуры. Возможно, что к этому приложил руку и Карамзин. Во всяком случае, Романовы стремились доказать, что при Рюриковичах Русь была слабой и никчемной, и лишь при Романовых она расцвела. Иными словами, Романовым была не нужна сильная древняя Русь, а также культурная Русь Рюриковичей.

А Советской власти в ХХ веке была не нужна культурная и процветавшая царская Россия, а была нужна «тюрьма народов» и «лапотная немытая Русь»; поэтому Пролеткульт и РАПП призывали «сбросить Пушкина с корабля революции» как дворянского поэта. Здесь интересы иностранцев, прежде всего немцев, сомкнулись с интересами правящей верхушки. Поэтому протокириллица Руси и литература на ней были сначала изъяты и уничтожены, а затем преданы забвению, вместе с русским язычеством (ведизмом), тогда как вокруг деятельности Кирилла и Мефодия была поднята мощная PR–кампания. Так что в плане историографии Руси тоже был нанесен сокрушительный удар и от чужих, и от своих.