МЕЙН занималась проектами на территории всей страны, от туристических зон вдоль Каспийского моря на севере до секретных военных сооружений, выходивших на Ормузский пролив, на юге. Как всегда, в нашу задачу входило оценить потенциал развития регионов, затем создать системы производства, передачи и распределения электроэнергии, необходимой для промышленного и коммерческого роста в соответствии с нашими прогнозами.

Я побывал во всех крупнейших районах Ирана. Я проехал древним путем караванов через горы в пустыне, от Кирмана до Бендер–Аббаса; я бродил по руинам Персеполиса, легендарного дворца древних царей, одного из чудес света. Я увидел самые знаменитые и красивые места страны: Шираз, Исфахан, изумительный палаточный город около Персеполиса, где короновали шаха. Поездки помогли мне искренне полюбить эту страну и ее непростых людей.

На первый взгляд, Иран казался образцом содружества мусульман и христиан. Однако скоро я узнал, что за безмятежным спокойствием может таиться глубокая обида.

Однажды поздно вечером в 1977 году, вернувшись в отель, я нашел под дверью записку. К моему величайшему изумлению, она была подписана человеком по имени Ямин. Я не был знаком с ним лично, но на правительственном брифинге нам рассказывали, что это политик–ниспровергатель, радикал, известный своими крайними взглядами. В написанной идеальным английским почерком записке содержалось приглашение встретиться с ним в некоем ресторане. Однако было и предупреждение: я мог прийти, только если мне интересно увидеть ту сторону жизни Ирана, которую большинство людей «моего положения» никогда не видели. Я подумал, интересно, знал ли Ямин о моей настоящей должности. Осознавая, что принимаю на себя большой риск, я все–таки не мог не поддаться соблазну познакомиться с этой загадочной личностью.

Я вышел из такси перед маленькой калиткой в высоком заборе — настолько высоком, что здания за ним практически не было видно. Красивая иранская женщина в длинном черном одеянии впустила меня и повела по коридору, освещенному масляными лампами, свисавшими с низкого потолка. Пройдя до конца коридора, мы вошли в комнату, которая сверкала ослепительным блеском, как будто мы находились в середине бриллианта. Когда мои глаза приспособились к сиянию, я обратил внимание, что стены были выложены полудрагоценными камнями и перламутром. Ресторан был освещен высокими белыми свечами, закрепленными в затейливых бронзовых подсвечниках. Высокий мужчина с длинными черными волосами, в безукоризненном темно–синем костюме, подошел ко мне и пожал мне руку. Он представился как Ямин. Акцент выдавал в нем иранца, получившего образование в Великобритании. Меня сразу же поразило, что он совершенно не выглядел как радикал–ниспровергатель. Он провел меня мимо нескольких столиков, за которыми спокойно ужинали пары, к обособленной нише и заверил, что там мы можем говорить, не боясь быть услышанными. У меня сложилось отчетливое впечатление, что ресторан был местом тайных свиданий. Вполне возможно, что в тот вечер одно только наше свидание не имело любовной интриги.