Отойдя в сторону, мы присели на старое поваленное дерево и, глядя, как споро работают люди, продолжили разговор. Митрофан подробно рассказал мне о всех делах на землях Красновских, которыми он управляет. Честно говоря, дела не радовали. Совсем не радовали. Крестьяне бежали, постоянные нападения лихих людей, бывало, и амбары жгли с зерном — выживали людей с этих земель. Недавно ушел в Новгород крестьянский караван в двадцать телег. Через восемь дней случайно в лесу, в глубоком овраге нашли тридцать человек. Это и были те, кто ехал на этих телегах. Сам товар и транспортные средства пропали.

— Понятно. Это идет полномасштабная и хорошо продуманная диверсия против Красновских. Тебе, Митрофан Авдеевич, Михайлов рассказывал про предателя? Рассказал? Это хорошо. В общем, это его работа. Только не понятно почему, не просветишь?

— Кажется, я догадываюсь почему… — поглаживая бороду, задумчиво проговорил управляющий.

Дело оказалось действительно интересным. Шесть лет назад, когда недоцарь, а великий князь взял под свою руку Великий Новгород, то были устроены гуляния и пир.

Там-то и произошло то неприятное дело. У боярина Глазова была красавица дочка на выданье, а в окружении великого князя близкие людишки, не знавшие отказов. Девушку как-то темной ночью выкрали и отправили в Москву. Не знаю почему, но Глазов посчитал, что это дел рук Кузьмы Михайловича, причем объявил ему это в лицо. Дальше, думаю, начал мстить за поруганную честь дочки. Кстати, она через полгода сумела вернуться домой. В рванье, босиком, но как-то дошла. Не знаю, что там с ней делали, но она явно двинулась умом. Глазов хоть и был мужиком сильным, а запил. Полгода побесился, но потом вроде пришел в норму. Сейчас занимает место тысячника Кузьмы Михайловича.

— Причина действительно веская, — пробормотал я, осмысливая информацию. — Я бы поступил на месте Глазова так же. В смысле мстил, правда, не таким подлым способом. Михалыч что, не мог взять бутылку первача и объяснить, что это не его было дело? Поговорили бы как нормальные мужи.

Управляющий вздохнул:

— Не получилось бы поговорить… Боярин Глазов был прав. Это было дело рук Кузьмы Михайловича. Девушка три дня была у нас в поместье, пока ее не забрали московские людишки.

— Бля!.. — только и сказал я ошарашенно. — Как же так?! Не могу поверить…

— Были причины, — немного грустно улыбнулся управляющий.

— Давай дальше, не вписывается эта картина в моральный облик Кузьмы Михайловича, не тот он человек.

— Не тот, — как эхо согласился старик и, вздохнув, продолжил: — Человечек этот, что у великого князя московского в подручных ходил, пообещал сделать одну очень нужную Новгороду вещь, затребовав свою плату. Что это за плата, я думаю, пояснять не надо?

— Продолжай.

— Боярин, конечно, предлагал другие подношения, но этот… человек настоял на своем.

— Ясно. Что было нужно Кузьме Михайловичу?

— Не ему, Новгороду… Великий князь хотел лишить город своей независимости. Вече отменить, вечевой колокол увезти в Москву; власть в городе должны были получить великокняжеские наместники. Многие боярские семьи собирались выслать из Новгорода. Провести перераспределение конфискованных усадеб и земель среди московских бояр. Этот человек сдержал свое обещание, ничего этого не было.