У Морила на душе скребли кошки. Без низкого звучного голоса Кленнена их исполнение казалось ему жидким и непривычным, и им не хватало аккомпанемента Линайны на ручном органе. Морилу уже начало казаться, что им нечего предложить слушателям, кроме умелой игры на квиддере и пангорне.

Брид чувствовала примерно то же. Чтобы ободрить братьев, она объявила, что теперь они втроем сыграют «Семь маршей». Она была уверена в том, что эту вещь они могут исполнить хорошо. И оказалась права. Самым удачным был тот момент, когда Дагнер во время Четвертого марша неожиданно дал Брид сигнал играть тихо и на своей дискантовой квиддере сыграл в два раза быстрее мягкой теноровой партии квиддеры Морила. В этот момент братья переглянулись. Морил понимал, что никто из них не получает удовольствия от игры, но обоим уже отчаянно нужны были аплодисменты — и к тому же они с мрачным удовлетворением чувствовали, что демонстрируют подлинное мастерство. Они были вознаграждены громкими аплодисментами и дождиком монет, посыпавшихся в шляпу.

А потом они исполнили «Песню кукушки» Кленнена, которая всегда вызывала смех. После этого Брид, которая решила, что чем скорее Дагнер сделает свое дело, тем лучше, объявила, что теперь Дагнер споет несколько песен собственного сочинения.

Брид была рада, что сказала «несколько». Дагнер так нервничал, что сумел спеть всего три. А если бы она не сказала «несколько», то, возможно, он спел бы всего одну. Морил был разочарован, а Брид — раздосадована, и вообще это было обидно, потому что собравшимся понравились песни Дагнера. Особенно хорошо приняли «Цвет в голове». Брид почувствовала, что зрители сопереживают Дагнеру. Они решили, что он отважно идет по стонам отца, и хотели его ободрить. Но Дагнер стал совсем лиловым, начал дрожать и замолчал.

Брид сердито вышла на середину повозки и запела сама. Морил без подсказки пришел к ней на помощь, заиграв на квиддере, а Дагнер тем временем хватал ртом воздух в задней части повозки. Брид прекрасно справилась. Зрители всегда хорошо ее принимали. Она спела несколько баллад, хотя ей пришлось обойтись без баллады «Как был повешен Филли Рэй», которая удавалась ей лучше других. Но Брид не могла петь ее, когда позади толпы на виселице раскачивался труп. Успех ей принесла комическая песенка «Зов коров», которую она спела вместо «Филли Рэя». Брид эта песня всегда нравилась. Ее следовало начинать с трели, которой созывали все стадо, а потом коров звали по очереди, и с каждым куплетом добавляли по одной.

Брид пела, и, глядя на нее, никто бы не догадался, что она отчаянно пытается придумать, что еще можно было бы включить в их непривычно короткое представление, пока она не сорвала голос. На словах «старая корова, старая корова» к ней пришло озарение. Она закончила песню, и в шляпу посылались монетки.

— А теперь, дамы и господа, мой брат Морил споет четыре песни Осфамерона.

Морил судорожно сглотнул и возмущенно посмотрел на сестру. Он еще никогда не исполнял старые песни на публике. Но Брид взяла и объявила их, так что ему пришлось выйти в центр повозки, с трудом удерживая квиддеру в потных трясущихся руках. Еще ухудшило дело то, что в это мгновение он неожиданно встретился взглядом с Киаланом. Киалан стоял около фонтана, и вид у него был хладнокровный, внимательный и чуть критический. С того места, где стоял Морил, казалось, будто повешенный болтается над самой головой Киалана. Мальчик поспешно отвел глаза от них обоих и начал играть. Он был уверен, что исполнит песни отвратительно.