— На это и без Зыбаты есть около Ярополка другие, — засмеялся Добрыня, — да, может, ты-то, Зыбатушка, к нам перейдёшь служить, а?

— Прости, Добрыня Малкович, — ответил спокойно Зыбата, — не посетуй, обещал я служить князю Ярополку до самой смерти, и останусь я верен слову своему. А суждено ему умереть — ну, тогда и я буду от обещания свободен, и ежели примете меня к себе, пойду к вам на службу с радостью.

— Другого ответа и не ждали мы от тебя, Зыбата, — произнёс Добрыня, — хвалю за него. Так и нужно: держишь ты Ярополкову руку и держи до конца. Уж ты не бойся. Мы тебя обидеть не обидим. Вот Владимир хочет тебя при себе оставить.

— Да, да, Зыбата, — воскликнул Владимир Святославович, — ты не думай только, что будешь у меня пленником. Нет, ты оставайся при мне, будь гостем моим; не бойся, я тебя против Ярополка служить не заставлю. Я знаю, он прогнал тебя, мне уже говорил про это старик.

— А ты, князь, куда же теперь направлялся? В Киев?

— С вечера, как в путь пускался, думал, что в Киев пойду, а теперь назад воротить приходиться.

— Почему так?

— Ну, вот почему. Ведь Ярополка же нет в Киеве, а без него и мне что там делать? Надобно, Зыбатушка, мне его сперва обезвредить, а потом уже и стольный Киев от меня не уйдёт.

— Так повертайся тогда! — Оба они смолкли. Потом, после некоторого молчания заговорил Зыбата: — Я не знаю, Владимир Святославович, что и подумать.

— О чём? — спросил новгородский князь.

— Да вот всё о том же. Прости, позволь слово молвить.

— Говори, Зыбата.

— Верить я не хочу, думать не хочу, чтобы ты посмел на старшего брата руку поднять, в крови его искупаться; ведь вы дети одного отца, неужели же ты сможешь забыть это?

— А он забыл! — поднялся на своём ложе Владимир, и глаза его сверкнули огоньком гнева. — Или ты не помнишь об участи Олега?

— Да нет, не забыл я об этом, как можно забыть. Но ведь ты-то теперь знаешь, как всё это произошло, а я тебе скажу ещё раз: Ярополк плакал, когда узнал, что древлянский князь убит. Ведь без его ведома то случилось! Свенельд за своего Люта мстил и княжьим именем прикрылся. Но если бы и виноват был Ярополк в смерти брата своего Олега, так зачем же ты будешь такое же худо делать, какое он сделал?

— Не будем, Зыбата про это говорить, — нахмурился Владимир, — боги указывают мне путь к великому столу, и если я не сяду на него, то пойду против воли богов. Я пойду в Родню и посмотрю, что-то у меня там выйдет с Ярополком.

— Не хотел бы я твоей гибели, князь, — грустно покачал головой Зыбата, — но не хотел бы, чтобы и кровь брата твоего легла на тебя. Оба вы мне дороги, обоих я вас с малого детства своего помню и тяжко мне знать, что брат на брата идёт, что злое дело должно совершиться. На Руси нашей и так уже худого много, и без того в народе везде предательство, убийство, а тут вот ещё и такое произойдёт, по княжескому примеру и народ пойдёт, а это, Владимир Святославович, тяжёлое дело.

— Кто тебе сказал, что Владимир Ярополка убить ищет? — вдруг грубовато, добродушно засмеялся Добрыня. — Никогда Владимировой руки на брате не будет, в том я тебе порукой.