Он был без воинских доспехов, в новгородском длиннополом кафтане и северно-русской шапке-колпаке, с отворотами вместо полей.

Позади него на тяжело выступавшей лошади ехал, шумно дыша, гигант-богатырь Добрыня Малкович, а за ним старшие вожди новгородских и полоцких дружин.

Владимир ласково улыбался и кивал головой в ответ на приветствие своих воинов.

Около его стремени шёл приютивший Зыбату старик-отшельник.

— Здрав будь, Владимир, здрав будь, — восторженно пророчески говорил он, — ныне вступаешь ты на землю киевскую, и два солнца сияет теперь над нею. Одно солнце, — указал старик на небо, — там, солнце Божьей славы, другое — ты, Красное Солнышко Руси. Пути неисповедимые влекут тебя к Киеву, Промысел Божий ослепил брата твоего и предаёт его тебе, и всё для того, чтобы ты мог совершить спокойно то, что предуготовано тебе свыше. Я, смиренный раб Господа Бога Живого, приветствую тебя и кланяюсь тебе. Благословен грядущий и во тьме путями Господними.

— Довольно, старик, благодарю тебя, — ласково улыбаясь, прервал его Владимир, — благодарю тебя за то, что ты благословляешь меня идти, чтобы вернуть отцовское наследие и покорить под свои ноги лютых супротивников.

Вдруг взор лучистых глаз Владимира остановился на Зыбате.

— Кого я вижу! Это ты Зыбата? — радостно воскликнул он. — Когда мы расстались с тобой в Новгороде, я думал, что уже больше не встретиться нам. Но боги опять даруют нам радость свидания! Поди же ко мне, мой верный друг и противник! Ты один из тех, кого я не хочу считать своим врагом.

Зыбату словно какая-то сила толкнула вперёд.

Он стремглав кинулся к новгородскому князю. Тот в одно мгновение легко соскочил с седла и с увлажнёнными от слёз глазами принял в объятья своего верного друга детства.

Добрыня Малкович тоже с заметным удовольствием смотрел на статную фигуру Зыбаты.

— Ишь ты, какой стал теперь, — промолвил он, — я-то тебя малышом помню. На ладони носил и не думал, что эдаким-то молодцом подымешься. Ну, ну, подойди ко мне, я тебя поцелую.

Зыбата смущённо подошёл к старому богатырю, и тот широко раскрыл для него свои объятья.

Ярополков воин был высок ростом и широк плечами, но когда сын любичанина Малка обхватил его и прижал к своей груди, то он как будто совсем потонул в объятиях великана.

ока происходила эта встреча, на прогалине раскинут был уже походный княжий шатёр, и вокруг засуетились княжеские отроки и слуги, спеша приготовить своему любимому повелителю утреннюю трапезу.

Владимир позвал с собой в шатёр Зыбату, Добрыня последовал за ним без приглашения, и скоро они остались втроём.

Внутри раскинутого шатра всё уже было убрано мехами, а на самодельном столе видны были жбаны и кубки, из которых распространялся аромат привозных заморских вин.

— Э-эй! Всю-то ноченьку торопился я сюда, — говорил новгородский князь, с наслаждением протягиваясь на груде заменявших и постель, и сиденье мехов, — думал, что застану здесь Ярополка, да вишь ты, улетела птичка. Куда, о том я тебя, Зыбата, спрашивать не буду, потому что служишь ты ему, брату моему Ярополку, и нехорошо, если будешь мне его выдавать с головой.