— Конечно! — обрадовалась Хелен, — Где и когда?

— Я позвоню вам, — с важным видом ответил я.

Через минуту, записав ее телефон, я откланялся и вышел.

…Очень милая девушка, подумал я, может, стоит с ней встретиться?

До самого вечера я шатался по городу — пил пиво, гулял по набережной, обедал в кафе. У меня было странное ощущение свободы — никто за мной не следил, никому я не был нужен…

Когда стемнело, я зашел к Толстому Гансу. Он, как обычно, протирал и без того чистые бокалы. Известие о смерти Лиса Ганс воспринял довольно равнодушно, а вот по поводу Хмыря смачно выругался:

— Собаке — собачья смерть! Не хотел говорить тебе раньше, Малыш, боялся, что наделаешь глупостей, но Хмырь действительно подставил твоего учителя. Я случайно слышал, как он говорил своему куратору: мол, Слон нашел Комнату, но не хочет говорить… А куратором у него, кстати, в то время был Штосс. Вот и делай вывод.

— Хорошо, я позже разберусь с Алоизом.

— Держись от него подальше, Малыш, — посоветовал Толстый Ганс, — он очень опасный человек. Думаю, он тебя в покое не оставит, так что лучше уезжай отсюда подальше, и желательно — быстрее.

— Наверное, ты прав, — согласился я. — Махну-ка я на курорт. Представляешь, я ни разу не был на море, видел его лишь в кино и в телевизоре.

— Правильно, — кивнул толстяк, — съезди, отдохни, развлекись. Ты человек молодой, чего тебе одному быть? Заведи себе девушку, закрути роман… Хочешь, одолжу немного денег?

— Спасибо, — улыбнулся я, — у меня есть. Я человек неприхотливый, проживу как-нибудь и на свои гроши…

— Ну, как знаешь.

Мы поболтали еще минут пять, потом я стал прощаться. Перед самым уходом Ганс еще раз напомнил мне, как опасно связываться со Штоссом. Что же, посмотрим…

В полутемном холле отеля никого не было — видимо, портье отлучился по своим делам. Я снял с доски ключ и направился в свой номер.

— Не торопись, Малыш, — раздался за спиной очень знакомый голос, — посиди со мной, поговори. У нас есть о чем поболтать… Ведь столько лет не виделись!

Я присмотрелся — в углу сидел человек, который когда-то был для меня дороже всех на свете.

— Слон? — вырвался у меня удивленный крик.

— Он самый, — кивнул учитель, — собственной персоной. Ну, здравствуй, Малыш! Как дела?