Но корпорация чихала на его колкости. Они невиновны – у них был отчет, который это доказывал.
Глава 14
Кэтрин Шааб не могла дождаться летнего отпуска. Последние 12 месяцев у нее выдались ужасные: в прошлом июле, почти год назад, умерла ее двоюродная сестра Ирен, а затем, в ноябре, у самой Кэтрин начались проблемы с зубами. Она знала, что теперь врачи называли ее «невротиком», однако, как бы она ни старалась не думать о сложившейся ситуации, ей это не удавалось. Недавно она устроилась на работу в офис в надежде, что это поможет ей немного отвлечься.
Постоянства в работе у Кэтрин не наблюдалось: она сменяла одну компанию на другую, уходя то из-за проблем со здоровьем, то из-за проблем с нервами, то в поисках нового способа отвлечься. Шарикоподшипниковый завод она поменяла на страховую компанию, откуда ушла в автомобильную фирму, чтобы потом вернуться. Долго на одном месте она не задерживалась, вынужденная увольняться по той или иной причине. Как бы то ни было, когда она все-таки работала, большая часть ее доходов уходила на оплату лечения.
Она знала, что ее психическое состояние беспокоит ее отца Уильяма. Он был так добр к ней, вечно старался ее приободрить и помогал с оплатой медицинских счетов. Зарабатывал он немного – трудился уборщиком на фабрике, и вся семья жила в обшарпанной квартире на третьем этаже, – однако он был готов отдать своей дочери последнее, если от этого ей могло стать лучше.
Тем летом Кэтрин планировала устроить себе столь необходимый отдых. Ей было всего 22 – возраст, до которого, как она с грустью осознала, Ирен так и не дожила, – и ей хотелось вспомнить, каково это – чувствовать себя молодой. Постоянное беспокойство изнуряло ее.
Когда же наступил июль 1924-го, Кэтрин заметила: «Я не могла никуда уехать. Проблемы с челюстью вызывали у меня значительную тревогу, и я приняла решение проконсультироваться с опытным челюстно-лицевым хирургом в Нью-Йорке; мне пришлось потратить свои отпускные на новые рентгеновские снимки».
По воле случая – хотя, возможно, и нет, с учетом его авторитета в этой области, – она обратилась к доктору Блуму, лечившему Хейзел Кузер. Еще в мае другой стоматолог удалил Кэтрин очередной зуб, лунка от которого, как это уже стало для нее неприятной нормой, отказывалась заживать. Инфекция доставляла страшные мучения.
«Боль, которую я испытывала, – говорила Кэтрин, – была такая, словно стоматолог час за часом, день за днем, месяц за месяцем сверлил мне живой нерв».
Осмотрев ее в июле 1924 года, доктор Блум «рекомендовал провести необходимые процедуры, когда это будет позволять ее физическое состояние». Пока же Кэтрин была вынуждена вернуться домой, так и не получив никакой медицинской помощи.
Самым ужасным для нее было не знать, что именно с ней не так. «Я сделала все возможное, пытаясь вернуть свое утраченное здоровье, однако пока что мне это не удалось, – удрученно рассуждала она. – Никто не мог мне помочь».
На протяжении лета она снова и снова возвращалась в кабинет к Блуму – немного не такой отпуск она себе планировала. Однажды она была вынуждена обратиться за неотложной помощью, так как у нее мучительно разболелась вся правая часть головы. В кабинете у Блума она откинула светлые волосы со своего худощавого лица, чтобы показать ему, что у нее болела вся правая сторона черепа.