— Я чрезвычайно рада, что как раз зрение твое не пострадало, Грегордиан. А вот со слухом видно не так хорошо. Я тебе повторю, если не расслышал. Никакого секса, пока ты не в состоянии ходить! Плюс ко всему мы оба грязные и в засохшей крови. Так что единственное, чем я могу быть полезна тебе прямо сейчас — это отыскать воду и еду!
Да к проклятым созданиям воду и еду! Почему она никогда не может просто делать то, что он приказывает?
— То есть для того, чтобы снова трахнуть тебя, мне нужно стоять на своих ногах и ванна для обоих? — буквально пыхтя от сдерживаемого гнева, Грегордиан не мог не ощущать, что отдых ему сейчас крайне необходим. Слабость и боль в каждой мышце практически наступали на горло, но не вслух же ему это признавать!
— Чтобы я согласилась хотя бы подумать о твоем члене, ты должен быть здоров! — отрезала невыносимая женщина, вызывая у него желание подчинить и выиграть в этом споре любой ценой, но продолжила гораздо мягче, будто плеснув воды на его огонь: — Грегордиан, если сон так хорошо лечит, то ложись и снова спи. Прошу тебя, пожалуйста! К тому времени, как вернутся твои распрекрасные подданные, ты уже сможешь изображать из себя стойкого оловянного солдатика без особого риска, что от неосторожного движения раны откроются!
— Предлагаешь заснуть и оставить тебя без присмотра? — от ее «пожалуйста» мускулы деспота будто расслабились сами собой.
— Куда мне, по-твоему, идти в вашем чокнутом мире, не рискуя быть сожранной на каждом шагу? — вздохнула Эдна, усаживаясь рядом с ним и нежно проводя ладонью по ежику его волос, аккуратно избегая болезненных мест. Сотни женщин касались его по-разному, но никогда эти прикосновения не несли такого умиротворения, как сейчас. Как же он в этот момент понимал своего зверя, что льнул всегда к ее рукам так, словно они были всем, в чем он нуждался в жизни.
— Позволить тебе нести караул, женщина? Охранять меня? — фыркнул Грегордиан, тогда как его веки стали просто неподъемными.
— Я просто предлагаю тебе набраться сил, чтобы ты мог защищать меня, как и прежде. Пока никакие опасности не маячат на горизонте, ты можешь расслабиться! — Эдна продолжала поглаживать его голову, лицо и шею, превращая его в настоящую размазню. Причем безумно довольную в эту секунду размазню. — Как ты не ужасен, Грегордиан, другого защитника я не хочу.
А может, и не так плохо, что Эдну так пугает мир Богини? Может, и напрасно его желание заставить ее полюбить его и приспособиться? Если только в нем она будет видеть остров безопасности, то никогда в будущем ему не придется переживать, что она захочет его покинуть? Вот только тогда ему что-то нужно сделать со своим характером, чтобы не пугать ее впредь вспышками гнева или грубостью. Ведь когда-то он мог быть другим. Мог. Зачем сейчас об этом думать? Им бы эту неделю пережить.
— Когда я проснусь, ты должна быть рядом. Я сразу же найду тебе проклятую ванну и дойду до нее на своих ногах, слышишь, Эдна?
— Спи, Грегордиан! — потерлась она носом о его висок, и его потрескавшиеся губы расползлись сами собой.