— Какого черта ты, по-твоему, делаешь? — хриплый со сна голос Эдны был наполнен нотками откровенного угрожающего рычания.

Очевидно, его женщина проснулась не в настроении. Стоило ли удивляться.

— Встаю, чтобы понять, где мы и каков ущерб. — Почему он вообще отчитывается?

Ах, да, он ведь хочет замять все поскорее и заставить Эдну улыбаться так же сексуально и расслабленно, как все предыдущие сутки. Он, похоже, подсел на эту улыбку, и она ему нужна не меньше, чем контроль над всем вокруг.

— То есть просто позвать кого-то из команды или своих воинов и спросить ты не можешь? — Эдна пронзала его раздраженным взглядом.

— И продемонстрировать им свою уязвимость и неспособность справляться с болью? — Для любой женщины его мира это было бы очевидной и вполне достаточной причиной, но не для нее, судя по гневно-саркастичному фырканью, которое она издала.

— Ты похож на сырую отбивную, думаешь, если встанешь, произведешь на них впечатление несгибаемого терминатора? — Пару секунд у деспота ушло на воспоминание, что такое отбивная и кто это проклятый эталон мужчины, что она упомянула.

— Если не встану, дам им повод задуматься о неповиновении! — огрызнулся деспот, целеустремленно, хоть и медленно поднимаясь на локтях и едва сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами.

Эдна резко подалась к нему, слегка сталкивая их лбы и замерев так. Теперь ему чтобы подняться придется преодолевать еще и ее сопротивление. Об этом абсолютно однозначно говорил ее горящий упрямством и решимостью взгляд. И неожиданно вместо того, чтобы испытать приступ злости из-за такой ее дерзости, Грегордиан почувствовал, как острая похоть стянула узлом его живот. И это несмотря на то, что он был едва жив и лишился огромного количества крови, необходимой, чтобы создавать шевеление в тех лохмотьях, что остались от его штанов.

— Лежи на месте! — с очень достоверной злобой зашипела женщина прямо в ему губы, будто собираясь поцеловать, и у деспота в голове поплыло от желания, чтобы она так и сделала. — Или я за себя не ручаюсь!

— И что же ты сделаешь, сердитая женщина? — ухмыльнулся архонт, наслаждаясь тем, что от каждого слова ее агрессивного шепота пульсация в его члене усиливается.

Это особое наслаждение ощущать, как собственное тело не просто возвращается к жизни, а и настойчиво, и однозначно заявляет об одной из главных и первичных потребностей. Обостренный сексуальный голод после регенерации — это нормально. Обновленная кровь полна свежей энергии и вскипает от нужды излить ее наружу. Но никогда до появления Эдны его плотский голод не возвращался настолько скоро и не был таким свирепым.

— Привяжу тебя к чертовой мачте, как ты меня, и вот тогда это точно будет ударом по твоему гребаному реноме! — Ему даже застонать захотелось от окатившей волны жара.

— Уверена, что справишься? — дразняще фыркнул он.

— Я буду очень стараться! Тем более, думаю, особого сопротивления не будет. — А вот это заставило его мгновенно напрячься.

— Это потому, что считаешь, что я сейчас настолько слаб? — рыкнул он и прикусил нижнюю губу Эдны, наказывая за то, что такая мысль могла даже зародиться в ее голове.