Он шумно выдохнул прямо мне в кожу, снова почти неразличимо пробормотал что-то вроде «делюсь добровольно», и я ощутила приникающую боль и ожог, словно его дыхание просочилось сквозь мою кожу и плоть и потекло внутрь. В первое мгновенье сжалась, отвергая это вторжение. Голубоватое свечение стало расползаться на моей коже, будто натыкаясь на препятствие, и от этого жжение стало сильнее. Но потом я взяла себя в руки. Что если я, правда, попробую? Сама, добровольно. Приму его в своем теле еще и таким образом. Всего один раз.

Зажмурив глаза, я мысленно словно убрала заслон, препятствующий его агрессивно прокладывающей себе дорогу энергии попасть внутрь. И это снова был шок. Не так, как первый раз, когда я вообще не знала, чего ожидать, да и, честно сказать, вообще прощалась с жизнью. Это было как на мгновенье бухнуться с головой в воду, которая обжигает каждую твою клетку изнутри и снаружи, вот только ты не понимаешь жаром или холодом. Предельно интенсивно, но и проходяще почти молниеносно.

Я опустила свои прояснившиеся глаза — кожа моих рук была совершенно целой. Грегордиан же встал и забрался в постель, а потом бесцеремонно подтянул меня к себе, прижимаясь сзади. Я замерла, ожидая его и физического вторжения, но его не последовало, а мои глаза упорно закрывались.

— Спи, Эдна. К вечеру ты должна быть в форме, — тихо сказал Грегордиан, все еще сохраняя полную неподвижность позади меня, и это почему-то ощущалось гораздо интимнее, чем наш прежний самый отвязный секс.

— Тебе разве не нужно пойти… ну, не знаю, убить кого-нибудь или нарычать на кого-то? — отключаясь, пробубнела я.

— Успею.

Но когда я проснулась, архонт собственной персоной все еще был тут. Он, конечно, не лежал рядом, но еще до того как открыла глаза или поняла, что смутный гул в моем сознании это его голос в гостиной, я ощутила, что он по-прежнему находится в одном со мной пространстве. Словно какие-то нити, в хаотичном беспорядке растянутые между нами, работали по принципу паутины. Только один узелок шевельнулся, и тут же пошли вибрации к другому. Я окончательно открыла глаза, взмахом ресниц прогоняя этот навеянный полудремой сюрреалистичный образ.

— Ну наконец-то, монна Эдна! — услышала сдавленно-радостный голос Лугуса, едва повернувшись, и проследила за беспорядочными на первый взгляд передвижениями брауни, который суетился в одном из углов огромной спальни.

Моргнув, я уставилась на его манипуляции, осознавая, что он раскладывает платья, и окончательно проснулась, вспоминая, что было до и что предстояло впереди. Из гостиной все так же доносились отрывистые вибрации голоса Грегордиана и гулко-монотонные увещевания, в которых я безошибочно угадала Алево.

— Проснулась? — спросил деспот, появляясь в поле моего зрения, и тут же бросил через плечо: — На сегодня достаточно споров, друг мой.

Он возник в дверях неожиданно, заставив снова всплыть образ этих сигнальных связующих нитей между нами и будто подтверждая его.

— Как прикажешь, мой архонт, — послышался ровный голос Алево, но самого асраи я так и не увидела. — Эдна, увидимся на ужине!