— И что же ты теперь намерен предпринять? — спросила Ольга, гладя его руку.— Собираешься мстить? Хочешь их уничтожить, чтобы дать выход своей ненависти? Ох, тебе это не удастся. Ты хорошо знаешь, что они слишком сильны и безжалостны.
Каттани отнял руку. Внимательно вгляделся в лицо Ольги, словно желая прочесть, насколько она отдает себе отчет в его намерениях.
— Ты что, в самом деле поверила, что я могу стать сообщником Терразини? Значит, ты ничегошеньки не поняла. Хочешь знать, кто довел Каннито до самоубийства? Это сделал я. И уничтожу всех остальных. Всех до единого.
— Ох, да ты сумасшедший! — покачала головой Ольга. Вид у нее был испуганный..
— Нас было двое, кто хотел с ними покончить. Одного они убили. Только он единственный все знал про меня. Я ему передавал всю информацию, которую мне удавалось получить.
Ольга вздрогнула и широко раскрыла глаза, в которых застыли удивление и укор.
— Также и то, что узнал от меня?
— Разумеется.
— Значит, когда ты со мной разговаривал...
— Я с тобой не разговаривал. Я тебя допрашивал.
— Да ты настоящее чудовище! — закричала Ольга. Бросившись на постель, она разразилась рыданиями. — Ты использовал меня, чтобы выбросить, как выжатый лимон. Я ненавижу тебя, ненавижу! — Она колотила его кулачками через одеяло. — А теперь ты хочешь избавиться от меня, потому что я тебе больше не нужна. — Она безутешно рыдала. — Если бы я могла, то убила бы тебя.
— Ты это прекрасно можешь сделать, — холодно сказал Каттани. — Достаточно лишь шепнуть твоему дружку Терразини, и я кончу так же, как бедняга Mayрили.
Он выскользнул из-под одеяла, оставив Ольгу стоять на коленях, уткнувшись головой в постель. Она уже не плакала, а только тяжело дышала, судорожно вцепившись пальцами в смятую простыню.
Паника
Новый начальник отдела «Зет», высокий, безукоризненно одетый, походил на манекен. С этим человеком невозможно было разговаривать, ибо он никогда не слушал собеседника. В то время, когда ему пытались что-нибудь растолковать, он с отсутствующим видом разглаживал рукой лацканы пиджака, охорашивался, поворачивался то в одну, то в другую сторону, словно непрерывно любовался на себя в зеркало.
Он питал к своей персоне глубочайшее уважение и маниакально о себе заботился. Последнее время его снедала тревога относительно шевелюры: волнистые шелковистые волосы начали седеть. Через секретаря он дал своему парикмахеру совершенно точные указания: тот должен каждый раз красить ему волосы, не ожидая его просьбы и не задавая вопросов. Он не терпел ни малейшего намека, касающегося седины.
Так всякий раз разыгрывалась одна и та же комедия.
— Что ты делаешь? — ворчливо спрашивал он цирюльника. — Уж не собираешься ли меня красить?
— Нет, это флакон с шампунем.
— А, хорошо.
Каттани сразу же понял, что не сможет с ним сработаться. Со своей стороны, новый начальник тоже был достаточно откровенен.
— Мне нужны надежные люди, — сказал он, рассматривая в ярком свете лампы свои ногти, — а ведь мы с вами друг друга почти совсем не знаем. Не прав? да ли?
— Верно, — ответил Каттани, — не знаем.