Когда де Бофор вышел, стряхивая пыль с пиджака, почти сразу стало ясно, что увиденное его не впечатлило.
– Конечно, – сказал он, – для этого дома вид – самое главное, сам дом второстепенен. Прежде всего, его необходимо значительно расширить. Например, в данный момент здесь нет спален для прислуги. Само собой, все возможно, однако, – тут он пожал плечами, – сомневаюсь, что я тот человек, который вам нужен. Я работаю в более крупном масштабе. Désolé[22].
И с этими словами он надел солнцезащитные очки, и они с помощницей уселись в «порше».
Сэм обрадовался, увидев, что Элена смеется.
– Вот это самообладание, – сказала она, – хотя кое в чем он прав. Где же будет спать наша прислуга?
Де Бофор, не выказавший энтузиазма по поводу их дома, задал тон всем остальным встречам. На протяжении дня приехали и уехали еще три архитектора. Один предложил срезать дом до фундамента и возвести на его месте современный стеклянный куб. Другой захотел добавить мансардный этаж, а на месте первого этажа сделать закрытый бассейн. Третий же почти потерял дар речи от потрясения, когда Сэм заговорил о лимитированном бюджете и штрафных санкциях.
– И как, по-вашему, художник может работать в подобных условиях? – спросил он, удирая.
Под конец дня Элена с Сэмом были вынуждены признать, что не добились никакого успеха.
Сидя с Ребулем за вечерним бокалом, Элена призналась, что разочарована, потому что все кандидаты – и на самом деле подавляющее большинство архитекторов вообще – мужчины.
– Почему среди них так мало женщин? – Она осуждающе взглянула на Сэма, как будто это была его вина, однако не дала ему возможности оправдаться, сев на своего любимого конька. – Женщины знают толк в кухнях, в чем не разбирается большинство мужчин. Женщины понимают, что даже самым близким людям необходимо личное пространство. Женщины гораздо лучше устраивают ванные комнаты. Женщины не боятся работать в рамках бюджета. Женщины осознают, насколько важны удобные кладовые. Иными словами, женщины намного, намного практичнее. И еще одно, – добавила она, – они не позволяют своему эго отражаться на работе.
Выслушивая все это, Ребуль невольно вспоминал некоторые промахи своего архитектора, допущенные в ходе реставрации дворца Фаро, ошибки, которых не допустила бы женщина: нехватку подходящих мест для хранения вещей и, главное, душевую, похожую на гигантскую морозилку. Он вздохнул, приходя к неизбежному выводу:
– Я помню, как тебе понравился дом Томми ван Бюрена, перестроенный Коко Дюма. Может быть, стоит пригласить ее?
Элена положила руку на плечо Ребулю:
– Никогда, если у тебя из-за этого возникнут проблемы.
– Я всегда могу спастись бегством. Но если серьезно, она настоящий профессионал, у вас не возникнет языкового барьера, и, само собой, у нее правильная половая принадлежность. Единственное, о чем я попрошу, – держи ее подальше от Фаро.
Элена потянулась к Ребулю и поцеловала в щеку.
– По рукам!
Сэм успел привыкнуть к тому, что Элена решительно не желает уступать француженкам по части одежды. Выставленный из ванной, он устроился в соседней комнате, дожидаясь ее появления. Они собирались в Ниццу на встречу с Коко Дюма у той в офисе, и, как уже неоднократно объясняла Элена, ее внешний вид послужит четким сигналом. Француженки к подобным вещам относятся серьезно, они совершенно открыто оценивают наряд другой женщины, и, если проверка выдержана, ее, скорее всего, будут воспринимать как равную, заслуживающую уважения.