Вышедший из барака Билли Бак поставил на землю тазик с мыльной водой. Из глубокого уважения к деду он даже решил побриться посреди недели – тот, в свою очередь, говорил, что Билли – один из немногих людей нового поколения, которые еще не размякли душой и телом. Хотя Билли было уже за сорок, дедушка по-прежнему считал его юнцом.

Когда Джоди и дед подошли к дому, все трое уже поджидали их у ворот.

Карл сказал:

– Здравствуйте, сэр. Мы вас ждали.

Миссис Тифлин поцеловала отца в бородатую щеку и замерла, пока тот гладил ее по плечу здоровой ручищей. Билли важно пожал ему руку, пряча ухмылку под густыми усами цвета соломы.

– Пойду заведу вашу лошадь в конюшню, – сказал он деду.

Старик проводил его взглядом и, обернувшись ко всем остальным, в тысячный раз сказал:

– Славный малый! Я знал его отца, старика Бака по прозвищу Мулий хвост. Уж не знаю, с какой стати его так прозвали – может, потому, что он был погонщиком мулов.

Миссис Тифлин развернулась и повела всех к дому.

– Надолго вы, папа? В письме-то забыли написать.

– Да сам не знаю. Собирался две недельки погостить. Но ты ж меня знаешь, я всегда раньше уезжаю, чем задумал.

Скоро семья села ужинать за крытый белой клеенкой стол. Над столом висела керосиновая лампа с жестяным отражателем. В оконные стекла снаружи тихо бились большие ночные мотыльки.

Дедушка разрезал мясо на множество крошечных кусочков и медленно жевал.

– Проголодался – страсть, – сказал он. – Дорога мне всегда аппетит поднимает. Вот и в караване так же было: к вечеру всех такой голод разбирал, что мы едва могли дождаться, пока мясо сготовят. Я один сметал за вечер пять фунтов буйволятины.

– Ну да, дорога – дело такое, – сказал Билли. – Мой отец был погонщиком скота. Я ему мальчишкой помогал, так мы вдвоем за ужин убирали целый олений окорок.

– Я ведь знал твоего отца, Билли, – сказал дедушка. – Хороший был человек. Его все звали Бак – Мулий хвост. Почему – не знаю, разве потому, что мулов гонял.

– Вот именно, – кивнул Билли. – Мулов он гонял.

Дедушка отложил нож с вилкой и оглядел всех сидящих за столом.

– Помню, раз перевелось у нас все мясо… – Его речь вдруг стала удивительно напевной и потекла давно проторенной тропой. – Ни буйволятины, ни антилопьего мяса, ни кроликов… Охотники даже койота не смогли пристрелить. В таких случаях предводитель должен быть начеку. Ну, я и насторожился – предводителем-то я был. А знаете, почему надо быть начеку? Потому что голодные люди начинают забивать быков из упряжек. Одуреть можно, а? Слыхал я истории про такие караваны, где люди потихоньку съедали весь упряжной скот. Начинали с середины и постепенно двигались к краям, в конце концов забивали и выносных, и коренных быков. Ну а предводитель должен был следить за людьми и не допускать такого.

Один мотылек умудрился пробраться в комнату и стал кружить вокруг подвешенной над столом керосиновой лампы. Карл выкинул вверх ладонь, сложенную чашечкой, поймал мотылька и раздавил. Затем подошел к окну и выбросил его на улицу.

– В общем, как я говорил… – начал было дедушка, но Карл его перебил: