— Интересно, сколько нам придется слопать этого мороженого, пока они удовлетворятся? — шепнула стоящая возле меня Кэт своей подружке и обе прыснули.

— А сколько калорий! — Линда закатила глаза.

— И липнет…

— И мухи летают.

Девицы изощрялись как могли, скрывая за шутками свое нетерпение и нервозность. Я стояла в стороне, внимательно слушала и не вмешивалась в разговор. Надеялась, что, может быть, кто-то из них выдаст себя и расскажет больше, чем известно до сих пор.

Груз подцепили на крюк, контейнеры зависли между небом и землей. Все восторженно заорали. Фотографы снимали и девушек, и подъемный кран, и броское лого фирмы на боках холодильников.

Пришлось взять инициативу в свои руки.

— Внимание! Сейчас мы организованно спустимся с корабля и выйдем на берег. Попрошу приготовить загранпаспорта и сумки, чтобы пройти таможенный досмотр.

Атмосфера тут же изменилась. Все принялись лихорадочно рыться в сумках. Перспектива остаться на корабле, где, может быть, бродит убийца, никого не прельщала.

Ко мне подошел Соломон Барнеа.

— Как дела, Валерия? Удалось что-нибудь узнать?

Мне не хотелось рассказывать ему об этой пакостной Линде, поэтому я натянуто улыбнулась и пробормотала что-то невнятное. Барнеа отошел.

Внизу уже стояли таможенники, матросы и сам Шуман, собственной персоной. Он наблюдал за процедурой проверки пассажиров.

— Давай, шевелись! — закричал один из матросов, стоявший в общей очереди отпускников. — А то паримся тут, на волю охота.

Таможенник даже бровью не повел. Он монотонно копался в сумках у каждого, кто подходил к его столику, задавал по-английски стандартные вопросы и ставил отметку в большом журнале. Было жарко. Всем жутко хотелось пройти досмотр и вырваться на волю. Но не следовало забывать, что среди выходящих с корабля должен был быть и убийца. Об этом знали все, но не всем хотелось об этом думать.

А вот мне эта мысль не давала покоя. Поэтому, пройдя досмотр, я не подошла к девочкам, находившимся под защитой Соломона Барнеа, а осталась стоять неподалеку от столика таможенника, пристально всматриваясь в лица людей, томящихся в очереди.

На мне была широкополая шляпа с шарфом. Нос украшали большие солнцезащитные очки, поэтому я надеялась, что никто не поймет, куда именно я смотрю. И я продолжала беззастенчиво пялиться на очередь.

Люди были большей частью незнакомые. Уже прошли девушки, парикмахер Адольф и визажист, все корреспонденты и фоторепортеры. За корреспондентами пошли матросы, горничные, официанты, в общем, все, кто получил отпуск на этот день. И сколько я ни всматривалась в лица, ничего особенного найти не смогла. Никто не прятал взгляд, все оживленно переговаривались, а пройдя досмотр, торопились кто куда. Я узнала официанта, обслуживавшего нас за обедом и тощенькую горничную. Больше никто из знакомых не попался.

Несолоно хлебавши я отвернулась от почти рассосавшейся очереди и стала смотреть, как в грузовой фургон пихают контейнеры с мороженым. Шуман и Гарвиц стояли рядом и обменивались впечатлениями. Иногда кто-то из них делал рабочим указание, которое выполнялось с нарочитой поспешностью.