Далманов разошелся:
— Райком партии тоже не уделяет внимания геологоразведчикам, — вспоминают, когда отчет посылать надо. И обком не посылает своих представителей в глубинку…
Евдокимов молча слушал. Иногда задавал наводящие вопросы. И старался запомнить, чтобы потом проверить, уточнить, исправить. А попутно и понять, взглянуть на жизнь поближе. Руководить областью — наука сложная. Секретарю обкома надо знать многое, уметь разбираться в лесозаготовках, агротехнике, машиностроении, строительстве, понимать рыбака и оленевода, уметь быть и педантичным экономистом, и дипломатом, и прямолинейным, как командир роты, уметь слушать и убеждать, чтобы вести людей к цели.
В свои сорок два года Евдокимов поднялся на высшую ступень руководства областью. Он воспринял это назначение как новую, еще более ответственную работу, потому что с самой юности считал себя солдатом партии. По скромности своей непритязательной натуры он не видел у себя особых талантов, а все успехи приписывал своему исключительному трудолюбию и долготерпению, умению отказаться от своего собственного «я» ради интересов общества, ради партийного долга. Борис Александрович не был тщеславен, и внешняя популярность его не волновала. Отправляясь в командировку по необъятным просторам. Обь-Иртышья, Евдокимов порой даже не предупреждал о своем появлении, потому что хотел увидеть жизнь и труд людей в натуральном виде, без «показухи». Он ценил только правду, какой бы она ни была, и терпеть не мог фальшивых приписок и украшательств, пустозвонных речей.
Евдокимов жил по своему, установленному для себя режиму. Вставал по звонку будильника в половине шестого. Подниматься рано привык с детства, когда приходилось почти шесть километров топать до соседнего села, где находилась школа, потому что своя школа в годы войны была закрыта. В шесть утра Евдокимов готовил себе чай с молоком, очень крепкий и очень сладкий.
В студенческие годы, в общежитии сельхозинститута, чай с молоком был обычным завтраком, и его шутя называли «чай по-английски». Но потом он узнал, что крепкий чай с молоком пьют степняки, казахи и калмыки.
Пока выпивал свои два стакана чая и курил, он перелистывал блокноты, которые выкладывал на стол. В эти минуты обдумывал план на предстоящий день: кого вызвать, кому позвонить, с кем посоветоваться, где побывать, делал пометки в блокнотах. В шесть тридцать Борис Александрович уходил в свой домашний кабинет и до восьми работал один. В кабинете — вдоль стен полки с книгами, удобный широкий стол, телефон, отличное освещение, под ногами — мягкий ковер. Он не считал уют излишеством, а принимал его как необходимое условие для серьезной мыслительной работы, как калорийную пищу для поддержания жизненной силы в организме.
В восемь появлялся в общей комнате, интересовался жизнью детей; у него их было трое: сын и две дочери. Будничный семейный разговор. В восемь двадцать вместе с детьми выходил из дома; те шли в школу, а Борис Александрович направлялся в обком.
В его служебном кабинете, просторном, как поселковый клуб, с широкими окнами и тяжелыми гардинами, стояло два стола. Один — у стены, длинный, покрытый зеленым сукном, — для заседаний и другой — напротив двери, письменный, двухтумбовый, — рабочий. Рядом с ним небольшая тумбочка, на которой установлены телефоны: внутренний, городской, разные по цвету и форме.