«Эмка» медленно проехала по мосту Красной Армии, Гловацкий увидел стоявший посреди синей речной глади допотопный корабль, с колесами по бортам. И оторопел – это был тот самый пароход, что он видел в том мираже в Гдове, с кормовым флагом советского ВМФ, но только без установленных пушек. На палубе суетились моряки, что-то ремонтируя с помощью кувалд. Рассматривать было некогда, автомобиль промчался по дороге, свернул пару раз и через минуту оказался у знакомого серого двухэтажного здания.

– Твою ж, через три коромысла…

Дом, где находился штаб фронта, сильно разрушен, развалины с правой стороны дымились, ведь именно там был кабинет Кленова. Искореженными остовами стояли грузовики и легковые машины, чадил перевернутый набок пулеметный броневик. Белыми птицами легкий ветерок гонял бумаги, их ловили и собирали военные.

– Генерал-майор Гловацкий?!

Капитан в изодранной гимнастерке с почерневшим лицом – вроде бы его он видел в приемной перед кабинетом Кленова, а значит, либо адъютант, либо офицер штаба – подскочил к машине и схватил Николая Михайловича за локоть. И чуть ли не силой повел к стоявшей в стороне штабной армейской «эмке» с натянутым брезентовым тентом.

– Здравия желаю, товарищ член Военного Совета!

Внутри машины сидел корпусной комиссар с перевязанной головой, на бинте выступали кровавые пятна. Лицо запорошено кирпичной крошкой и покрыто неестественной бледностью, чуть землистой.

– Штаб фронта едет на станцию Дно, – тихо произнес Дибров, усилием выталкивая слова. – Нужно этой ночью, но Петр Семенович командиров корпусов к себе вызвал… Мы с ним из кабинета на минуту вышли, а тут налет… Бомбой всех накрыло, разом троих комкоров… Коменданта УРа взрывной волной в окно выбросило, вроде цел, только контузило…

– А генерал-лейтенант Кленов?!

– Бедро изломано, в больницу увезли два часа назад, вроде жить будет, но ногу могут не спасти. Нам повезло с этим… Он успел приказ отдать – принимай командование над своим корпусом – ты единственный генерал в нем остался… Отстаивай Псков, Николай Михайлович, на тебя надежда! Не подведи… Да, 1-й мехкорпус и 22-й территориальный под твоим началом, а там пусть новый командующий фронтом решает со своим начштаба. Не пусти немца, генерал… Позади Ленинград! На вот, возьми себе приказ – оба подписали, успели… Петр Семенович сразу сознание потерял… а я вот мучаюсь… И врач себе места не находит…

Комиссар откинулся на спинку сиденья, и Гловацкий только сейчас увидел военврача с сумкой. Тот сразу сел рядом с членом Военного Совета, и «эмка» резво тронулась, за ней поехали три грузовика, один с бойцами охраны штаба, затем пара легковушек, еще грузовик, а замыкал колонну БА‑10, с уложенными вдоль бортов гусеницами.

Николай Михайлович растерянно посмотрел на листок бумаги, на нем отчетливо виднелись красные пятна с разводами. Действительно, кровью подписан, другого тут не скажешь. Посмотрев ставшими очумелыми глазами на разрушенное здание, он, тяжело ступая, пошел к своей машине. Без сил присел на жесткое сиденье, дрожащими пальцами кое-как достал из пачки папиросу, а вот закурить не смог. Спички либо ломались, либо падали на пол, но никак не мог чиркнуть правильно. Выручил водитель, сообразив, щелкнул зажигалкой, поднес огонек.