– У меня в корпусе совсем нет связи, ни проводов, ни радиостанций. И где взять, не знаю, – невысокого роста, с мясистым носом генерал – Корунков моментально понял, что перед ним командир прибывающего эшелонами 41-го стрелкового корпуса, – с надеждой во взоре посмотрел на собеседников. Но второй армеец лишь пожал плечами и коротко бросил:

– У меня рухлядь, от эстонской армии осталась. Провода могу немного дать, может на обеспечение полка и хватит. А раций почти нет, а те, что еще работают, барахло!

– Поделюсь, – отрывисто произнес танкист, – начальник штаба отдал уже распоряжение, к ночи получите. Но, говорю сразу, не рассчитывайте на много – дивизионные штабы и полки обеспечу, дам по одной, но в батальоны только танковые пойдут, и то малость…

Василий Михайлович тихо отошел к оконной нише, чтобы не мешать разговору, уходить ведь нельзя до распоряжения. Створки были раскрыты, ветерок нес на него прохладу, заходящее солнце отблескивало в грязноватых стеклах. И странный звук, вроде стрекот моторов, но не машин, а откуда-то сверху, он его хорошо различал.

– Воздух!!!

Громкий вопль разом превратил размеренное движение военных во дворе, что загружали в кузова машин ящики, в беспорядочное мельтешение. Полковник не успел и слова сказать, как сзади громыхнуло, чудовищная сила вышвырнула его в раскрытое окно, словно слепого котенка, как перышко. Он еще увидел перед собой приближающийся раскрытый дощатый борт ЗИСа, и от страшного удара об него потерял сознание…

Командир 118-й стрелковой дивизии генерал-майор Гловацкий Псков

Вызов в Псков не сулил для него ничего доброго. Два часа назад в Остров пришла телефонограмма за подписью члена Военного Совета фронта корпусного комиссара Диброва. Для него самое высшее начальство, выше только командующий, но тот, как Гловацкий знал, попал в окружение и к своим выйдет не скоро. Первая мысль была: «Что там стряслось?», немного подумав, сменил ее на другую: «За какие грехи меня партия притягивает?» Особых проступков вроде бы за душою не имелось, но мало ли что может быть, вдруг кляуза какая на него поступила?

Последние в народе писать любили независимо от эпохи, социального происхождения или партийности. Или тут Особый отдел крутит – чекисты любили под вывеской политотделов прятаться. Нет, что за чушь – он за эти два дня ничего такого антисоветского не произносил, может, за маты решили пропесочить, так кто на войне на такие слова внимание обращает, да мало ли какой «загиб» в горячке скажешь? Или на партсобрание вызвали, хотя тут такие коленца вряд ли выкидывать будут!

Вот и ехал с мыслями пятьдесят километров до Пскова, ломая голову над причиной столь странного категорического вызова, как в старину – «аллюр три креста». Была лишь одна короткая остановка на «рабочий перекур» с соседом справа – встретил комдива 111-й полковника Иванова. И позавидовал – тот свою дивизию сосредоточил, ДОТы уже заняты все, строителей тоже в полки вливает, наскоро формируя из них четвертые батальоны. Договорились с ним о взаимодействии, хотя средства связи в дивизиях отсутствовали. А потому дружно решили ободрать гражданские линии – «война все спишет».