Я закурил. Мне не было жалко пяти тысяч франков, хотя они и не помогли мне еще разобраться в причинах убийства. Эти деньги не были выброшены. С помощью владельца бара я получил доказательство, что уже в девять часов вечера того дня, когда Поль был убит, на негo покушались. И я всегда мог доказать, что этот покушавшийся был кто-то другой, а не я, так как в это время я без передышки бренчал на рояле у себя в баре. И Рита тоже не могла это сделать — ее самолет приземлился в Орли только в 22 часа 28 минут.

Несколько капель дождя упали на дорожку у моей скамейки. Я поднял воротник плаща. Чудесный, почти весенний день опять сменился январем. Первые тени сумерек легли на измученные зимой газоны сквера. По ту сторону тротуара в порыве ветра кружились обрывки бумаги. Я встал, пересек сквер и вышел на рю де Фроней. Внизу, у станции мет^о, высилось здание Марокканской урановой компании. Сегодня вечером я понял, что ничем не сумел бы помешать смерти Поля. Его неудачные попытки разыскать меня, его беспомощность растрогали меня так, что во мне проснулась долгие годы спавшая симпатия к нему. Я почувствовал, что бывший далеким мне до сих пор Бервиль снова стал старым школьным другом Полем.

Я круто повернулся и направился к автобусной остановке. Перед рю де ла Помп я остановился: Элиан Ленд-ри шла навстречу мне под руку с каким-то господином. Не было никакой возможности пройти незамеченным. Не мог же я повернуть назад и убежать! Кроме того, она уже узнала меня.

— Мсье Фолдекс! Какая неожиданность!— воскликнула она.— Алекс, представляю тебе мсье Фолдекса, о котором мы говорили... Это мой брат Алекс.

Я пробормотал, что рад познакомиться.

— С тех пор как меня обвиняют в убийстве Бервиля, мои знакомые стараются не встречаться со мной и в душе относятся ко мне с презрением.

— Мне очень жаль,— возразила она, положив свою руку мне на плечо.— Алекс и я очень сожалеем об ошибке полиции, поверьте. Мне кажется, что власти часто спешат с выводами для того, чтобы потом под шумок провести настоящее расследование.

— Вероятно, так делается и сейчас,— вмешался ее брат.

Это был приятный парень с широким открытым лицом. Мне понравилось то, что Элиан не делала ничего, что могло бы мне повредить.

— Нет ли чего нового в бюро? — поинтересовался я.

— Нет, к сожалению. Но нам следовало бы побеседовать. Не придете ли ко мне на чашку чая?

— Когда?

— А почему бы не прямо сейчас? Можно взять такси и отправиться ко мне. Правда, перед этим мне необходимо занести в бюро несколько писем.

— Очень мило с вашей стороны, но, к сожалению, сегодня это невозможно. Мне надо переговорить с доктором Сараултом до закрытия его конторы. Давайте отложим это до завтра.

— Хорошо, завтра с пяти часов я дома. Приходите, я буду рада. По вечерам Алекс тоже часто бывает у меня, если, конечно, это не совпадает со скачками.

Она бросила шутливый взгляд на брата и добавила:

— Без своей страсти к скачкам он был бы самым разумным молодым человеком в мире. А так, чтобы он проявил к вам интерес, надо быть или жокеем, или лошадью.

— Эта слабость мне знакома,— ответил я.— Совсем недавно я мог поставить даже последнюю запонку на скачках. И сейчас, когда я бываю на ипподроме, я делаю ставки против самого себя, чтобы не рисковать. Если я выигрываю, я просто перекладываю деньги из одного кармана в другой.