“Я никогда не рассматривал себя как шпиона, — сказал мне Фукс, — я только не мог понять, почему Запад не может поделиться атомной бомбой с Москвой. Я считал, что что-то от такого ужасного потенциала уничтожения должно быть в равной мере доступно великим державам. То, что одна сторона станет угрожать этим оружием другой, казалось мне просто ужасным. Это походило бы на то, как если бы великан стал топтать лилипутов. Я никогда не считал себя виноватым, предоставляя Москве секретные сведения. Если бы я этого не сделал, это было бы непростительной ошибкой”.

О своем личном участии в подготовке русской атомной бомбы он говорил очень сдержанно. Москва никогда не подтверждала ценность его информации, а десятилетиями делала вид, что советская разведка якобы имела наряду с Фуксом и других атомных шпионов. И только после смерти Фукса в Советском Союзе стало известно, что Игорь Курчатов, отец советской бомбы, благодаря Фуксу смог отказаться от длительных поисков и сконцентрироваться на том, что было успешно апробировано в Лос-Аламосе. Сорок лет спустя после взрыва первой советской атомной бомбы в казахстанской степи 29 августа 1949 г. советские ученые признали, что без информации Клауса Фукса монополия США на атомное оружие не могла бы быть разрушена так быстро.

Почти невероятным был тот простой способ, которым пользовался Фукс для передачи своей информации. По договоренности он встречался с советскими партнерами так же, как делал это, будучи студентом и ведя нелегальную работу в Германии. Большинство его связников лично не были с ним знакомы. Он вспоминал, что русские профессионалы вели себя совершенно необычным образом: один из них постоянно оглядывался, нет ли за ним хвоста. Пока он работал в Англии, самой симпатичной из всех его связников была Рут Вернер, сестра Юргена Кучинского. Как правило, Фукс и Рут ехали на велосипедах в лес, и там физик передавал ей из рук в руки письменную информацию. Это были или копии его собственных работ, или запечатленные его фотографической памятью сведения об общем проекте. Рут Вернер мне потом рассказывала, что она из любопытства однажды взглянула на формулы, но, будучи профаном, ничего не поняла в иероглифах Фукса, написанных чрезвычайно мелким почерком.

После возвращения из США Фукс работал в британском исследовательском институте по атомной физике в Харуэлле в качестве руководителя отдела теоретической физики, пока не был арестован в 1950 году. Фатальная цепь арестов, над которыми висело клеймо предательства, тянулась от перебежчика-шифровальщика в канадской резидентуре ГРУ осенью 1945 года, через арест британского физика-атомщика Алана Нан Мея, последовавшего годом позже, до ареста Этель и Джулиуса Розенберг летом 1949 года и их казни в июле 1953 года на электрическом стуле, после того как президент Эйзенхауэр дважды отказал супругам в помиловании. На промежуток между этими датами приходился и арест Клауса Фукса в начале 1950 года, и весной 1950 года — Гарри Голда, который находился в конспиративной связи с Фуксом и с братом Этель Розенберг Дэвидом Гринглассом; Дэвид Грингласс работал в Лос-Аламосе.