— Извольте, прошу вас… — закивала хозяйка. — Но что же делать с… ним?
Она указала на мертвеца, источавшего прегадкую вонь, в коей смешались запахи гари и тлена.
— Лучше всего ему полежать покамест здесь, — рассудительно заметил Кнерц. — И проверьте, пожалуйста, еще раз, хорошо ли заперта входная дверь… Я же, с вашего разрешения, хотел бы вначале умыться.
— Вы найдете все, что нужно, на кухне — она прямо по коридору, там горит светильник, — спохватилась хозяйка, и старичок тотчас удалился, постукивая тросточкою.
Женщина тем временем проверила засовы, после чего подошла к столику, где лежала записка к Бофранку, и, не удержавшись от искушения, торопливо прочла ее, и вот что там было:
«Хире Бофранк!
Возможно, мое имя ничего вам не скажет — а зовут меня Базилиус Кнерц, отставной принципиал-ритор, — но прибыл я к вам по просьбе ваших добрых друзей: покойного Фарне Фога и счастливо здравствующей хириэль, которую именовать здесь не стану.
Не знаю, буду ли я вам в помощь или же в обузу, но просьбу этих достойных людей я исполнил. К сожалению, мне не довелось застать вас дома; не без оснований полагая, что в связи с последними печальными и даже страшными событиями вы заняты чрезвычайно, я, однако ж, буду ждать вас, а коли не дождусь в самое ближайшее время, то буду находиться, сколь потребно, в гостинице «Белая курица», надеясь, что я опоздал небезнадежно.
Сколько я понимаю, пророчество сбывается не столь скоро и точно, как ждали; не исключено, что причиною тому именно ваши деяния, я немного разбираюсь в сих вопросах и могу утверждать это с определенной долею уверенности.
Велено мне также передать, чтобы осторожны вы были со своим братом Тристаном, ибо он, вполне вероятно, суть не то, что вы о нем думаете.
Остальное надеюсь высказать вам лично при непременной встрече.
С почтением, Базилиус Кнерц, принципиал-ритор в отставке».
Как нетрудно догадаться, прочитанное ничуть не успокоило хозяйку, но даже напугало ее еще сильнее, ибо она вовсе ничего не поняла. Посему, рассудив, что дела хире Бофранка лучше ему и оставить, и поспешно убрав записку, она заторопилась на кухню, чтобы приготовить обещанный завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой утро все еще не наступает, а Хаиме Бофранк и его спутники обнаруживают вокруг себя мир, местами чрезвычайно похожий на прежний, ан совсем не тот
Мудрецы говорят,Что есть в лесу дикий зверь,Чья шкура черным-черна…Абрахам Лямбшпринк «Философский камень»
Как мы помним, тьма, опустившаяся на город, вначале никого особенно не устрашила. Однако Бофранк и толкователь сновидений знали то, что обывателям было неведомо, и потому поспешали вперед — навстречу своей судьбе, ничуть не обращая внимания на день, темный как ночь, на бледные лица прохожих, на странную тишину, внезапно овладевшую предместьем.
Жеаля сыскать оказалось нетрудно и уговаривать его не пришлось:
— Мне теперь все одно. Если вы утверждаете, что укажете мне убийцу, дайте только одеться и взять оружие, — сказал он, очнувшись от скорбного бесчувствия.
Таким образом, к скотобойням отправились уже втроем — Бофранк при пистолете, шпаге и кинжале, Альгиус при кинжале и одолженном у Жеаля мушкете и Проктор Жеаль при двух пистолетах, движимый вперед едино только жаждой мести за убиенную невесту. Огнестрельное оружие представлялось более действенным против упыря, нежели клинки, к тому ж Бофранк имел некоторое представление о воздействии пуль на Шардена Клааке.