Хозяйка с некоторым сомнением посторонилась, пропуская неожиданного гостя. Когда дверь была закрыта на засов, старичок приободрился и принялся раскланиваться, говоря:

— Благодарю вас, милая хириэль… Меня зовут Базилиус Кнерц, принципиал-ритор в отставке, и я приехал из Гвальве, дабы встретиться с досточтимым хире Бофранком.

— Боюсь, хире Бофранка нету дома, — буркнула в ответ хозяйка, проверяя, хорошо ли лег засов в железное ушко. — Вот его комната, видите, заперта? Всю ночь шумели да топотали, а под утро — коли вы говорите, что уже утро, — ушли, даже входную дверь забыли притворить, хорошо, я заметила…

— Но не знаете ли вы, милая хириэль, куда мог пойти хире Бофранк?

— Откуда же мне знать, право. Хире Бофранк волен ходить, куда и когда ему вздумается.

— Тогда позвольте, я составлю небольшую промеморию, дабы вы, милая хириэль, передали ее хире Бофранку, как только он возвратится. Не найдется ли у вас пера и бумаги?

— Извольте, я сейчас все принесу, коли надобно, да зажгу, кстати, лампу.

Ворча что-то себе под нос, хозяйка удалилась, но скоро воротилась с масляною лампою, листом бумаги и пером, а также чернильницею. Старичок, уместив все это на небольшом коридорном столике, принялся писать, обнаружив в процессе письма, что чернильница использовалась крайне редко и стала могилою для изрядного числа бесславно почивших в ней мух, а перо оказалось весьма дурно очинено. Отписав не без трудностей промеморию, он сложил ее вчетверо и с поклоном передал хозяйке, присовокупив при том:

— Буду вам весьма благодарен, милая хириэль. И вот вам предостережение: поберегитесь выходить без нужды на улицу, ибо кроме павшей столь внезапно тьмы там могут обретаться опасности куда более жуткого свойства.

Грозное предостережение вряд ли было столь уж необходимым: хозяйка и без того выглядела чрезвычайно напуганной. Кнерц двинулся было к выходу, но в этот момент в закрытой комнате Бофранка что-то с грохотом упало. Звук был такой, словно разбился глиняный кувшин, а черепки полетели и покатились во все стороны.

— Что же это? — вскричала хозяйка. — Стало быть, хире Бофранк внутри?! Когда ж он мог прийти?

Старичок Кнерц резво подбежал к двери, припал к ней ухом и прислушался, затем воззвал:

— Хире Бофранк! Хире Бофранк, это вы?

За дверью заскреблось, заколотилось, и бывшему принципиал-ритору показалось, что кто-то принялся глодать дверные доски.

— Не случилось ли с ним чего? — затряслась хозяйка в испуге. — Не разбил его паралич?

— Нет ли у хире Бофранка собаки? — в свою очередь вопросил старичок.

— Упаси нас господь от этих тварей, — отмахнулась хозяйка. — Я бы не позволила держать в доме собаку: а ну как, не ровен час, она взбесится и всех перекусает? Еще от собак, говорят, случаются всякие хвори — от чумы до червей, которые проникают внутрь человека и постепенно пожирают его…

— Есть у вас ключ от этой комнаты, милая хириэль? — довольно невежливо прервал хозяйку старичок, продолжая прислушиваться к странным звукам.

— Да-да, конечно. Сейчас я принесу его. — Получив ключ, Кнерц вставил его в замочную скважину и осторожно повернул. С чуть слышным щелканьем замок открылся, дверь начала медленно отворяться.