– Ты – идеалист, – мягко обобщила я. – На самом деле моя работа мало чем отличается от обязанностей в историческом институте на Земле. Те же задачи и контроль за их выполнением в срок. А в остальном… Жизнь в условиях космической станции более статична, ограничена определенным кругом общения и однообразным порядком. Так что… все как везде!

«А что? Если бы не моя совершенно невероятная связь с Орино, все так и было бы. Рядовой младший историк в отделе земных специалистов по прошлому», – попыталась я оправдаться в душе.

Денис ответил недоверчивым взглядом.

– Мм… спасибо, что решила не травить мне душу. – Он все понял, – Но, увы, менее интересно мне от этого не станет. Тем более ты прилетела в обществе не кого-нибудь, а верлианца…

Да уж… этот крошечный факт низводил все мои оправдания до уровня несерьезных. Но… не убеждать же, что просто привезла на экскурсию коллегу? Абсурд. Когда это верлианцам было интересно что-то на Земле? Вернее, под куполами. Так что да – мой случай исключительный, и отпираться смысла нет.

– Мы… подружились, – только и решилась сказать парню, отчаянно надеясь на появление Нади и менее предметную тему беседы.

– Уж кто-кто… но не ты, – прямо взглянув мне в глаза, тихо сказал Денис, намекнув на то, что не забыл о своей роли в первом этапе наших с Орино взаимоотношений.

Я отвела взгляд: знал бы он, до чего все дошло. Но эту тайну я особенно рьяно хотела сохранить.

– Все уже в сборе! – радостно возвестил с порога Гриша, заставив меня вздрогнуть. Они с Орино закончили переодевать малыша.

Мой бывший коллега с сыном на руках прошел к столу, призывая всех последовать его примеру. А я… я перевела взгляд на своего верлианца. И опешила. Орино сначала бросил на Дениса мимолетный взгляд и практически тут же впился в него убийственно яростным взором.

Вздохнув, обреченно поняла: скандала не миновать.

После вчерашней встречи с друзьями и последующего спора с Орино мы оба ощущали какую-то скованность, натянутость. И оба старательно скрывали это. Но при маме возможности поговорить по душам не было – в нашем однокомнатном блоке не было места, где можно было уединиться для разговора.

Ночь я провела беспокойную. Старалась не ворочаться, чтобы не тревожить родительницу, но заснуть не могла. Мешали мысли. О верлианцах, о тех странностях, что я подметила за этот год в их взаимодействии с Землей, об обрывках их фраз, что отложились в памяти. А еще, кажется, впервые думала о нас – землянах, о том, чего мы заслуживаем и на что можем претендовать. Нас же вроде как все устраивает: привыкли, смирились, о том, что можно жить иначе, уже и не мыслим. Впрочем, не все. Есть же «садоводы», Денис, в конце концов. И это же… правильно! Неожиданно поняла, что чувствую обиду, затаенную глубинную тоску по свободе, по миру, которого мы лишены, о котором уже и не думаем. Ведь там бактерия… смерть. А тут жизнь, пусть и в таком «урезанном» варианте. А есть ли она, эта смерть, там?..

Присутствовала и обида на Орино. Не смог сдержать свою «имперскую» натуру, свое пренебрежение к нам – землянам – скрыть, дал понять моим друзьям, что они – существа второго сорта. А значит, и я, если вдуматься. Как теперь в глаза им смотреть… Стыдно. И за себя, и за того, кого привела, представив другом. Тем более что они догадались, что это больше, чем коллега.