Но Байбаков прекрасно видел в бинокль белые кресты на боковинах танкеток. Он выхватил наган и приставил его к затылку летчика.

— Ах, мать честная! — закричал Байбаков во весь голос. — Если сядешь — застрелю!

Пилот струсил и, набрав высоту, взял курс на Краснодар.

— Что же ты делал, сукин сын? — спросил летчика Байбаков, едва самолет приземлился на аэродроме.

— Моя жена и дочь в Армавире, — признался летчик.

Его хотели тут же расстрелять, но вмешался заместитель наркома Байбаков, и пилота отправили на фронт, в штрафной батальон.

Добавим, что на промыслах Кранодарского края специалисты-нефтяники разработали такую технологию ликвидации нефтяных скважин, которая полностью себя оправдала. Почти полгода немецкой оккупации Кубани гитлеровцы не смогли восстановить ни одной скважины! Когда заместитель Председателя СНК СССР Анастас Микоян сообщил об этом Сталину сразу после изгнания немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа весной 1943 года, верховный усмехнулся.

— А кто инструктировал товарища Байбакова? — спросил он.

— Ты, Иосиф, — улыбнулся Микоян. — Правда, и я приложил руку к этому. Самую малость…

Немцы как ошалелые рвались к Сталинграду. 17 июля они атаковали передовые позиции войск 62-й и 64-й армий. Всю неделю шли ожесточенные бои на рубеже рек Чир и Цимла, но задержать продвижение вражеских войск не удалось. Теперь нашему командованию стал до мелочей ясен замысел врага. Для захвата Сталинграда вермахт создал две ударные группировки из состава 6-й армии генерала танковых войск Паулюса: Северную из 14-го танкового и 8-го армейского корпусов, чье наступление велось из района Головский вдоль правого берега Дона в направлении на Верхне-Бузиновку и Мало-Набатовский с целью взятия города Калач; Южную, в которую вошли 51-й армейский и 24-й танковый корпуса. Двигаясь из района Обливской и Верхне-Алексеевской, немцы наметили смять нашу оборону южнее Суровикина и через Старо-Максимовскую выйти к Калачу с юга. К наступлению на Сталинград немцы подготовили и третью группировку — две пехотные дивизии, одну танковую из 4-й танковой армии и четыре румынские пехотные дивизии. У них была задача форсировать Дон и, захватив небольшой плацдарм, ринуться на город с юга и запада вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград…

Глядя на оперативную карту, заместителю командующего войсками 64-й армии генералу Чуйкову было о чем поразмыслить. Невольно он подумал, что если после временного затишья немцы вновь начнут атаку и нанесут удар по позициям двух армий — 62-й и 64-й, бойцам и командирам придется туго. Кольнула мысль: у врага втрое больше сил и наши войска вряд ли устоят.

«Надо бы переговорить с генералом Колпакчи, что он мозгует на этот счет», — решил Чуйков. Штаб 62-й армии находился на левом берегу Дона, в хуторе Камыши, и связь с ним была устойчивой. На другом конце провода Чуйкову ответил дивизионный комиссар Гуров.

— Кузьма Акимович, говорит замкомандарма 64-й. Где там твой шеф?

— Рядом, Василий Иванович, передаю ему трубку.

— Привет, сосед! — звонко отозвался Колпакчи. — Что тебя волнует?