– Ты здесь, – прошептала Карина.

Данте снова поцеловал ее, и в этот раз его поцелуй был нежнее. Он словно ободрял Карину, позволял ей черпать у него силы. А затем он принялся нашептывать то, о чем, кроме них двоих, никто не знал: всякие мелочи, тайны, которыми они делились друг с другом в юности, мгновения триумфов и поражений, горести и радости.

Данте хотел донести до Карины простую мысль: хотя прошло десять лет, многое в их отношениях осталось прежним. Он внушал ей, что до той ночи у них не было причин сомневаться друг в друге.

Карина почувствовала, что улыбается. Она забыла – точнее, не позволяла себе вспоминать, – как сильно она его любила. Любила все – каждую ресничку, каждый волос, каждую черточку его характера.

Желание быть с ним настолько близко, насколько это возможно, переполняло ее. Карина вытащила его рубашку из джинсов и вскрикнула от наслаждения, прикоснувшись к его горячей коже. Данте принялся расстегивать пуговицы на ее рубашке, но ему не хватило терпения, он дернул, и пуговицы разлетелись по полу.

– А это что?

Он нахмурился, увидев шрам на ее плече.

– Ничего особенного.

Карина небрежно пожала плечами, однако обмануть Данте ей не удалось.

– В восемнадцать лет у тебя не было никакого шрама.

Она тряхнула головой и рассмеялась, надеясь отвлечь его, но Данте продолжал пристально смотреть на нее.

– Меня укусила какая-то букашка, – вздохнула она.

Данте провел пальцем по шраму.

– Букашка, значит, – повторил он и взглянул ей в глаза. – А может, все-таки не букашка? Кто это сделал, Карина? – Не дождавшись, он спросил: – Кто-то тебя запугал?

– Кто может меня запугать? – фыркнула она. – Я сама кого хочешь запугаю.

Однако она поспешно одернула полы рубашки и скрестила руки на груди.

Данте отступил и кивнул.

– Хорошо, пока можешь не говорить. Пока, – со значением произнес он. – А теперь давай вернемся к работе.

«Долго же ему придется ждать», – подумала Карина, глядя, как он открывает дверь.

Она так глубоко спрятала свои тайны, что вряд ли даже Данте сумеет их найти.

Когда они вернулись на ранчо, Данте спешился и передал поводья конюху. Карина последовала его примеру. Затем он расстегнул чапсы^>1. Оставшись в узких джинсах и обтягивающей его мускулистую грудь черной рубашке, Данте приковывал к себе взгляд, но словно отдалился от нее. Карина понимала, что его отчужденность вызвана ее скрытностью, но для успеха Кубка диалог был необходим.

Она ускорила шаг, спеша за ним по аккуратно подстриженной лужайке. Детей в доме не оказалось. Судя по всему, не было и персонала. Здесь было тихо, но тишина не давила на уши, а в воздухе стоял запах свежесрезанных цветов и пчелиного воска.

– Я дал всем выходной, – объяснил Данте.

Значит, они одни. Он это запланировал?

– Какие прекрасные цветочные композиции.

– Этим я занимаюсь каждое утро, – откликнулся он, поворачиваясь к ней. – После того, как помогаю на конюшне.

Богач, вычищающий свою конюшню? Карина не могла сдержать улыбку.

– Кофе? – предложил Данте, направляясь в кухню. Вот уже второй день подряд они опаздывали к завтраку.

Они прошли мимо широкой витой лестницы из красного дерева, ступеньки которой были выстланы алой дорожкой, прибитой полосками латуни. Под лестницей стояло пианино.